В случае моей мамы интуиция стала путеводной звездой для того, чтобы выжить. У нее не было никого, кто заботился бы о ней или защищал, и в самых экстремальных военных условиях ее внутренний голос наставлял, растил и, в конечном счете, освободил ее. В то время как люди вокруг нее отчаивались и умирали, что-то внутри нее продолжало борьбу. Внутренний компас продолжал указывать ей курс на жизнь. Его неуставным советом было: «Смотри. Слушай. Будь начеку! Сохраняй спокойствие!». Страху смерти противостояли слова: «Нет, не сейчас. Не ты». Мама говорила, что это могло быть просто ее отчаянной волей к жизни, но ее божественное знание стало ее постоянным и любимым компаньоном. И каким-то образом ей всегда удавалось избежать — часто в последний момент — массовых наказаний, голода и даже смерти от отчаяния.

Весной, когда маме было 14, солдаты в ее лагере начали разделять пленников, и она оказалась с теми, кого должны были послать в Одессу (в настоящее время — Украина), где, как она знала, женщин насиловали, мучили и оставляли умирать. Ее охватила па

ника, но практически тотчас знакомый внутренний голос усмирил страх, повторив: «Нет. Не в этот раз». Однако вопреки интуиции она была посажена в поезд на Одессу вместе с несколькими сотнями других пленных.

Когда поезд тронулся и уже набирал скорость, мама обнаружила, что стоит у открытой двери товарного вагона. Похоже, ее никто не заметил. Подобно выстрелу ее интуиция выкрикнула: «Теперь!

Давай!» и буквально вытолкнула ее наружу. Она прыгнула в пустоту, полагая, что смерть от падения менее мучительна, чем то, что ждало ее в Одессе.

Однако, еще до того, как мама успела подумать так, она ударилась о землю и покатилась по заросшему травой склону. Остановившись, она пролежала неподвижно несколько часов перед тем, как решилась проверить, цела ли. Удивительно, но ни одна кость не была сломана. Внутренний советчик вновь спас ее.

Мама блуждала в полях несколько дней и, наконец, ослабленная голодом и усталостью, отправилась в ближайшую деревню за помощью. Сначала жена фермера пожалела ее и спрятала в амбаре, накормив, чем могла. Но, как позже говорила мама, во многих смыслах деревенские жители также были узниками безумия войны, и, в конце концов, фермерская семья, боясь наказания за укрывание беженки, вернула ее властям лагеря военнопленных.

К этому моменту, однако, солдаты не особенно хотели иметь с ней дело и только отмахнулись от этой помехи перед лицом куда более серьезных проблем. Они определили ее на кухню в штаб- квартире нацистского генерала и велели помогать повару. Это было чудом. Она была жива и здорова и даже могла рассчитывать на кое-что лучшее, чем баланда на ужин. Но даже при этом она весила меньше 30 килограммов.

Через полтора года ситуация изменилась. В городе высадились американцы, захватили штаб и освободили тысячи заключенных из лагерей. Моя мама оказалась в маленькой баварской деревне Дин- гольфинг, где жила над конюшней с венгерской девочкой, которую только что освободили. К этому моменту игра называлась «Выживет самый приспособленный». Шестое чувство мамы дало ей новое срочное указание: «Найди еду!».

Ее удивительный дух принял испытание, и охота началась. Она поняла, что можно собирать окурки и перекручивать их, чтобы получить новые сигареты, две из которых можно поменять на одно яйцо или картофелину. Она также научилась собирать хворост, доить коров, шить, вязать и драить посуду. Она носила выброшенные кем-то армейские ботинки, старый свитер и оборачивала ноги тряпьем, чтобы не замерзнуть. Как мама сказала позже: «Это было время, когда у нас был прекрасный стимул для изобретательности».

Даже после освобождения между выжившими людьми, оказавшимися вдалеке от дома и семей, без средств и всякой помощи в разоренной войной Германии, царило отчаяние. Но мама не теряла надежды. Интуиция всегда поддерживала ее и вселяла уверенность.

«Быть может, это было следствием юности, невинности и наивности, — полагает она, — а может, и отрицанием беды на глубинном уровне, но мой внутренний наставник ни разу не позволил мне подумать о самом дурном. Он просто предупреждал меня, побуждая день за днем двигаться вперед».

Американские солдаты-освободители установили временные законы и порядок в городах и деревнях Германии, и осенью 1945 года в Дингольфинг приехал молодой американский солдат по имени Пол. Все девушки обожали его, потому что он был привлекательным и командовал местной базой, за что получил прозвище «Тяжелый Танк». «Он тот самый единственный для тебя», — заявил внутренний голос моей мамы, и она согласилась.

Она сказала подруге об этом, на что та рассмеялась: «Соня, война, должно быть, повредила твой рассудок. Когда ты смотрела на себя последний раз? Притом что вокруг столько белокурых немок в чистой красивой одежде, умирающих от желания встречаться с ним, зачем ему тратить время на кого-то вроде тебя? Меня восхищает твой оптимизм, но ты зашла слишком далеко!»

Это разозлило маму, и впервые с тех пор как начались испытания, она усомнилась в своем чутье. Однако незримый внутренний наставник был единственным, кто помогал ей выжить. Она резко ответила подруге: «Ты неправа! Я кое-что из себя представляю! И моя интуиция верна». Затем она ушла, возмущенная и подавленная.

Время шло, а мама продолжала восхищаться симпатичным сержантом, который гонял по городу и окрестностям на джипе. Но он ни разу не взглянул на нее. Мама с грустью думала о том, что возможно подруга была права. Быть может, внутренний голос подвел ее.