Спoр не делает кого-то правым, а кoгo-тo неправым. И в индивидуальнoм, и в кoллективнoм oтнoшении все вы пoстoяннo нахoдитесь на различных стадиях твoрческoгo oбучения. To, чтo вам кажется правильным в данный мoмент, в другой мoжет не пoказаться таковым, а уж тем бoлее — абсoлютным универсальным закoнoм. Один из аспектoв урoка души, кoтoрый вы усваиваете на Земле, заключается в том, чтобы найти свoю персональную истину, oсoзнавая при этoм, чтo oна пoдвержена развитию и изменению. Истина не дoлжна быть жесткoй, раз и навсегда устанoвленнoй, бесспoрнoй. С кoсмическoй тoчки зрения, нет ни правых, ни неправых — есть только любoвь. Если вы стремитесь привязаться к чему-то, то пусть это будет указаннoе Бoжественнoе качествo: любите себя и других без всяких услoвий и oсвoбoдитесь oт нездoрoвoй жаднoсти к чему-то другому.

Храните вернoсть тем или иным убеждениям дo тех пoр, пoка oни дают желаемые результаты. Если же эти результаты вас бoльше не устраивают, смените пoзицию и выберите другую. Отвечает ли oна вашим интересам или нет, вы смoжете oпределить пo тем то- зитивным накoплениям, вторые oна сoздает в вашей жизни.

Одна из моих близких подруг происходит из семьи польских католиков, которая на протяжении многих поколений боролась с нищетой и нехваткой денег, что в детстве казалось ей чем-то особенным и весьма пикантным. Они существовали на гроши, покупали нужные товары в магазинах подержанных вещей, донашивали друг за другом одежду, спали на одной кровати. Это дало моей подруге основания считать, что желание обладать вещами, особенно материальными, бездуховно и безнравственно. Естественно, что это был единственный логический путь, позволявший при малых ресурсах обеспечивать всем необходимым большую семью и не предаваться унынию.

Идея о том, что для достижения цели нужны сильное желание и творческий дух, направляемый этим желанием, в годы взросления казалась ей обескураживающей и неудобоваримой, поэтому она вполне довольствовалась тем, что ее приверженность своим амбициям вознаграждалась продуктовыми и вещевыми карточками. Но когда она выросла, ее ущербное сознание и привязанность к убеждениям о довольстве малым стали препятствием на пути ее дальнейшего роста. Например, имея в наличии мало денег, она постоянно решает, что будет тратить как можно меньше, вместо того чтобы доставить себе радость зарабатывать побольше. Ее фиксация на идее во всем себе отказывать на корню погубила все ее визионерские импульсы, например идею начать собственное дело. Она долгие годы мечтала о том, что станет дизайнером одежды и несравненной портнихой. Однако, вместо того чтобы рискнуть и на деле попробовать свои собственные силы, она убедила себя, что эта лямка не по ней и что лучше забросить столь грандиозные идеи куда-нибудь на полку. Она воспринимала свои убеждения о духовности жизни среди лишений как высшую нравственную аксиому, что мешало ей изменить свою позицию; однако в конце концов ей все же это удалось. Сначала она начала шить одежду для отдельных заказчиков, а затем открыла небольшой магазинчик, где продавала изделия собственных рук. Теперь ее дело разрослось настолько, что она наняла на работу еще трех закройщиц. Как только она избавилась от своих прежних убеждений, деньги потекли к ней рекой.

Я же, напротив, выросла в среде, где использование собственных творческих сил было центральным критерием, отличавшим нашу семью от всех других. Если нам что-то было нужно, мы этого не ждали, а создавали сами — и чем скорей, тем лучше. Эта идея стала частью меня, моей путеводной звездой, ияс ранних лет научилась создавать вещи буквально из ничего.

Я побеждала в телевизионных конкурсах, выигрывала стипендии и даже пробовала свои силы в качестве модели, за что получала одежду бесплатно. Я никогда не успокаивалась. Мое стремление к безостановочному движению вперед, к новым достижениям вылилось в потребность не стоять на месте, а постоянно мечтать, творить, почти не зная отдыха, и тщательно проверять, стоит ли усилий то, чего я добиваюсь.

Теперь-то я признаю тот факт, что нет особой необходимости так много работать. То, что я стала трудоголиком, — следствие моей нездоровой приверженности прежним убеждениям, выводящим меня из равновесия и мешающим связаться с моим аутентичным духом. В отличие от подруги, считавшей, что чем меньше, тем благородней, я была привержена идее, что чем больше, тем лучше. Теперь я вполне понимаю, что неверна ни та, ни другая позиция.

Идея непривязанности играет важнейшую роль в буддизме, но мне часто кажется, что Будда имел в виду как раз то, что непривязанность к идеям гораздо важнее, чем отсутствие жадности к вещам. Я отчетливо помню, как мой преподаватель метафизики доктор Талли, у которого я много лет изучала духовные законы, часто цитировал Шекспира: «Нет ничего ни хорошего, ни плохого; это размышление делает все таковым»*.

Гамлет, 11:2. Перев. М. Лозинского.

Особенно важно избавиться от необходимости снискать себе уважение окружающих. Никто не обладает властью одобрять или не одобрять вас. Вы сотворены не кем-нибудь, а Самим Господом Вселенной, а все, что создает Бог, — хорошо и свято, включая и вас самих.

Помнится, я выполняла «психическое чтение» для очень одаренного работника света, экстрасенса и целительницы, обладавшей способностью с помощью молитв и прикосновений изгонять болезнь из человеческого тела и возвращать пациентам равновесие и здоровье. Находиться в ее присутствии для меня было чем-то невероятным — настолько сильны были ее целительные вибрации, и тем не менее именно я ее уверяла, что эта работа является целью ее жизни.

Она осознавала, что наделена «даром», но отвергала мысль о том, что это ее путь. И все потому, что у нее не было ученой степени в области целительства. Она даже не хотела принять во внимание, что духовное целительство вообще пока не признано академическими кругами.

Он была зациклена на идее, что только официальный диплом позволит ей на законном основании заниматься этой работой, и отказывалась верить, что может быть иначе. Более того, она с ранних лет страдала дислексией (трудностями при чтении), из-за которой едва смогла закончить школу. Так что, даже если бы существовали официальные курсы целителей, она бы их вряд ли смогла закончить.

К сожалению, эта упрямая приверженность идее мешала ей в полную силу использовать свой талант, и если она и помогала кому-то, то лишь очень немногим. Она постоянно отказывала людям в помощи из страха, что ее услуги неправомочны, а ее убеждения делали ее нерешительной и неудовлетворенной собой. Все это казалось мне глупым и бессмысленным, но кто я такая, чтобы противиться ее собственному выбору?