Посмотрев на всё ещё спящего супруга, накинула на плечи яркий шёлковый халат и вышла из спальни. Семён Ильич должен был встать ровно через пять минут – эта привычка выработалась у него за много лет: услышав во сне будильник, он ещё ровно пять минут пребывал в состоянии покоя, а затем просыпался самостоятельно, чем до сих пор удивлял своих домашних.

Выйдя на кухню, женщина зажгла газовую плиту и поставила на неё полный чайник. Её двоюродная сестра, исполнявшая обязанности домработницы, приходила к девяти утра, поэтому утренний кофе Вероника варила собственноручно. Завести домработницу ей посоветовала знакомая, жена ответственного партийного работника, и первое время Вероника Григорьевна стеснялась, да и супруг был категорически против. Но позже, прислушавшись к мнению подруги, Вероника всё же уговорила мужа, обосновав свою просьбу желанием помочь своей родственнице – Галя, так звали двоюродную сестру, жила в глухой деревне, совершенно одна, и с охотой переехала в областной город. В этом был двойной смысл: получив новую квартиру, Семён Ильич прописал Галю в старой, и оставил там жить, благо прежняя квартира не была ведомственной. Женщине было тридцать пять, она была младше Вероники на семь лет. Детей у Галины не было, замуж она не собиралась, и, обустроившись на новом месте, полностью погрузилась в свои новые заботы: приносила продукты, готовила обед и ужин, убирала квартиру своих высокопоставленных родственников, пока они и их дети были на работе и учёбе. Естественно, Галина не была в курсе всех дел семьи, все разговоры с дочерью по поводу беременности и предстоящего аборта Вероника Григорьевна вела в отсутствии сестры, и теперь сосредоточенно придумывала причину, по которой Гале не нужно было бы приходить в ближайшие несколько дней, чтобы не заметить отсутствия Александры и потом случайно не проговориться Семёну Ильичу, что его дочери не было дома целых три дня.

– Доброе утро, - проснувшийся супруг появился в дверях кухни, на ходу затягивая пояс дорогого махрового халата в крупную бело-коричневую полоску.

– Доброе утро! – широко улыбаясь, Вероника подошла к мужу и, обняв, расцеловала в обе щёки, - товарищ полковник, разрешите поздравить вас с профессиональным праздником!

– Спасибо, Верочка, - Семён Ильич послушно поворачивал лицо для поцелуев, сохраняя серьёзное выражение, - ну, хватит, хватит… Зацеловала…

– Заметь, зацеловала любя! – жена лукаво блеснула глазами и, открыв двухкамерный холодильник, достала оттуда заранее припасённый торт, - Скорее умывайся, и за стол!

– Вот это я не буду, - махнув на торт рукой, супруг открыл ящик импортного кухонного гарнитура розово-перламутрового цвета, и достал оттуда пачку «Мальборо», - и, вообще, наверное, завтракать не буду.

– Как это – не будешь?! – Вероника Григорьевна продолжала доставать из холодильника продукты – копчёную колбасу, голландский сыр, сливочное масло, сгущённые сливки.

– Нет аппетита. Пожалуй, только кофе выпью.

– Но я готовила тебе праздничный завтрак! – супруга расстроенно опустила руки, - Сеня, так нельзя… Ты сейчас уедешь на целый день, пока поздравления, награждения… Когда ещё тот банкет?!

– Ничего, мы народ ко всему привычный. Да, машина за тобой придёт в половине пятого, будь готова, концерт ровно в пять.

– Хорошо, - жена послушно кивнула, - ты съешь хоть кусочек торта, Сенечка…

– Пусть Алька торт ест, а то я вчера на неё посмотрел – бледная какая-то, худая… Учёба на неё так действует, что ли?!

– Наверное… - мгновенно побледнев, Вероника отвела глаза и начала демонстративно намазывать кусочки белого батона сливочным маслом, - Не привыкла ещё, да переживает из-за Виталия…

– А что с Виталием? – супруг собрался выйти из кухни, но, услышав имя дочкиного жениха, обернулся в дверях.

– Представляешь, он её бросил, - женщина с деланным равнодушием продолжала делать бутерброды, - глупость, конечно… Но она сильно переживает.

– Бросил?.. – хмыкнув, Семён покрутил головой, - Не знал…

– Да когда тебе, Сеня?! У тебя своих забот… да и ерунда это всё, первая любовь… Пройдёт…

– Если честно, мне он не очень нравился. Слишком дерзкий, авантюрного склада… Олег-то с ним всё ещё дружит?

– Дружит…

– Плохо…

– Ну, почему? – Вероника Григорьевна пожала плечами, - Ничего плохого не вижу. Виталий умный, начитанный, у них с Олегом общие интересы…

– Знаю я их интересы. Не далее, как вчера ребята из шестого отделения задержали одного такого начитанного молодчика – разбил витрину в ювелирном магазине!

– Ужас… - Вероника Григорьевна поёжилась, - Ограбление, да?

– Если бы. Выбирал своей девушке кольцо. Да не понравилось, как его обслужили… Ты только представь, Вера, ему – двадцать лет, а он кольцо золотое покупает!

– Ну, может, ему родители деньги дали…

– Ясное дело, что родители! Так вот в родителях вся проблема. Когда проверили документы, оказалось, что это – Антон Ракитин…

– Ракитин?.. – нахмурившись, Вероника как будто вспоминала, где она слышала эту фамилию, затем снова подняла взгляд на мужа, - Это что, сын Ракитина?..

– Догадливая, - хмыкнул Семён Ильич, - именно. Так вот, вместо того, чтобы заключить этого мерзавца под стражу, ребята были вынуждены отвезти его домой, чуть ли не с извинениями! И, заметь, это далеко не первый, и, уверен, не последний случай!

– Сенечка, Ракитин – второй секретарь, а Мясников просто курирует культуру…

– Вот именно – просто курирует… Ты думаешь, почему он Виталия не пустил учиться в Москву?! Да потому, что там не будет ему такого снисхождения! Там своя элита… случись что, разбираться не будут, кто его отец, потом, может, и вспомнят. А здесь выйдет сухим из воды, как и этот Ракитин. А всё почему? А потому, что родители совести не имеют – ни партийной, ни человеческой! Нет… не те люди теперь в партии… не те…