– Я ненадолго. Он в манеже орать начинает, я и выпустил… Он ползает по ковру, и молчит. В манеж посадил – опять заорал…

– Да ты понимаешь, что он может об угол удариться?! – Аля ладонью провела по светлым волосикам сына, - Вот уже синяк посадил на лбу… А, если бы виском ударился?!

– Ну, хорошо… больше не буду… Не мешай…

– И вообще, мне уже это надоело! – девушка никак не могла успокоиться, - Я из дома не могу выйти, мне, видите ли, ребёнка не с кем оставить, хотя родной отец в соседней комнате, лежит себе на кровати!

– Не нужно было отпускать Галину, - Виталий невозмутимо перелистнул страницу.

– У неё сегодня выходной! Тем более, что мы оба с тобой дома! Сессия закончилась, мы до сентября свободные, как стая негров, зачем нам нянька?!

– Всё сказала? – муж бросил на Александру равнодушный взгляд.

– Не всё…

Как будто вспомнив о чём-то, Аля застыла на несколько секунд, но потом, видимо, решив не начинать новый неприятный разговор, сердито махнула рукой и вышла из комнаты.

Напрасно Вероника Григорьевна успокаивала дочь, что после рождения ребёнка Виталий к ней переменится…

Не переменился, и, что хуже всего, совсем не полюбил малыша. Аля не могла не заметить, с какой неохотой Виталик берёт сына на руки… И даже первое слово «папа» не растопило отцовское сердце.

Впрочем, удивляться нечему… Кажется, он так и не поверил ей… Все её уверения, что Мишку она родила семимесячным, на него не подействовали. Открыто муж не обвинял её в обмане… Но он несколько раз заводил с ней разговор относительно сроков беременности… Понимая, к чему он клонит, Александра упорно стояла на своём: сын родился раньше срока.

Кроме упрямого утверждения, что она забеременела в день их свадьбы, других аргументов Алька не имела… Спасало то, что ни до Виталика, ни в период их расставания, у неё не было других парней – с этим фактом было трудно поспорить. Танцы с курсантиком, имени которого не знал никто, кроме неё самой, не могли вызвать подозрений даже у её одногруппниц… Та ночь в бане бригадирши осталась для всех абсолютно тайной. У Виталия не было даже повода подозревать её в связи с другим мужчиной… То, что произошло на их свадьбе, он как будто забыл, и больше не возвращался к своим претензиям. Аля давно для себя решила, во что бы то ни стало, не открывать мужу правды… Ребёнок у неё от него, и точка! Хоть расстреляйте…

Как назло, Миша родился не похожим ни на одного из её родственников… Курсанта Сашу Аля вспоминала, глядя на черты сына. Мальчик был хорошеньким, часто улыбался, но, глядя в его голубые глаза, молодая мама чувствовала, как в душу закрадывается холод. И она, и Виталик, оба были сероглазыми…

На родимое пятно овальной формы, отпечатавшееся на груди сына, она вообще предпочитала не смотреть.

…Надев на ребёнка чистые распашонку и ползунки, Аля тяжело вздохнула. Притихнув, Миша с любопытством разглядывал золотой кулончик в виде сердечка на шее у матери. Кажется, чего ещё не хватает для счастья?.. Девятнадцать лет, а у неё уже своя квартира, обставленная новой мебелью, любимый муж, пока тоже студент, но в скором будущем – молодой, перспективный специалист, почти член партии… Ещё вполне молодые родители, и у неё, и у Виталика, занимающие довольно высокие посты… Сама она – студентка престижного ВУЗа… Через неделю её отец покупает им с Виталием новые «Жигули»… Живи и радуйся!..

Для счастья не хватает совсем чуть-чуть… Убедить Виталика, что Миша – его ребёнок.

А как это сделаешь, если все доказательства – против неё…

Вот и приходится радоваться всякой мелочи, тому, что в другой ситуации вызывало бы только жалость.

Не бросает, не обвиняет открыто – и то хорошо… Учиться стал прилежнее, не мотается с Олегом по ночному городу, из дому – ни ногой… если не считать визитов к родителям. К ним он предпочитает ездить один, без жены и сына, и, кажется, родители не испытывают по этому поводу никаких угрызений… Во всяком случае, Софья – точно не скучает по внуку… Её резкую перемену к себе и Мише Аля заметила вскоре после возвращения из роддома. Свекровь всё реже звала их в гости, и сама почти не навещала до недавнего времени такого долгожданного внучка, оправдывая это вполне уважительными причинами – репетициями и гастролями. При встречах Софья почти не брала ребёнка на руки, предпочитая сюсюкать с ним на расстоянии. Всё это неприятным осадком ложилось на дно Алькиной души, но хуже всего была нелюбовь мужа.

Все вечера напролёт Виталий читал – учебники, техническую литературу, а так же устав КПСС, или смотрел телевизор. По настоятельному совету отца он подал заявление в партию, и, получив нужные рекомендации, на два года приобрёл статус кандидата. В душе догадываясь, что его «примерное» поведение обусловлено именно этим обстоятельством, Аля поделилась своими тревогами с Вероникой Григорьевной.

«Ну, и хорошо, - мать одобрительно кивнула, - пусть хоть что-то его держит в рамках. Правда, два года быстро пролетят… Зато, если станет коммунистом, перед ним все двери откроются! Не захочет ко мне в отдел, пойдёт в горком, думаю, Иван ему место уже присмотрел».

«А, если он тогда меня бросит?.. – Аля с тревогой посмотрела на мать, - Вступит в партию, сделает карьеру, и бросит?»

«Тогда ему ещё труднее будет тебя бросить. Во всяком случае, официально. С партийных двойной спрос… А времена наступают непонятные… За два года второго генсека похоронили. И этот, который сейчас… тоже не ладан дышит… - Вероника Григорьевна с сомнением покачала головой, - Кто потом придёт – неизвестно, а партийный человек всегда себе дорогу проложит».

«Вот и бросит… неофициально…»