Наши глаза встретились, и вдруг в ее взгляде мелькнуло то особенное выражение, какое бывает у женщин, когда они испытывают влечение к мужчине. Я знал на своем веку много женщин и ни с чем не спутаю это выражение. Непостижимо, но оно было, а потом исчезло, будто светофор переключился с зеленого света на красный.

– До свидания, мистер Крейн.

– Пока. – Я умолк и словно окунулся в ее бездонные лиловые глаза. – Понимаю, что ничего не выгадаю от своего признания, но хочу, чтоб вы знали: сейчас я смотрю на самую красивую женщину в мире.

С этими словами я удалился со сцены.

«Бентли» доставил меня обратно на аэродром, а Берни Олсон так и не объявился. Я надеялся, что в доме хотя бы оставлена записка, но никакой записки не нашел.

Было уже начало второго, и я проголодался. Позвонил в бюро обслуживания и попросил накормить меня.

– Сегодня превосходное фирменное блюдо, мистер Крейн: молочная ягнятина с приправами и гарниром. Распорядиться, чтобы принесли?

Я милостиво согласился и повесил трубку.

На обратном пути я думал о миссис Эссекс. Неужели мне померещилось то выражение в ее глазах? Не думаю, однако трудно было представить, что женщина с ее положением могла позариться на парня вроде меня. Ладно, допустим, она в самом деле положила на меня глаз, но и это ничего не значит. Такая женщина не станет рисковать замужеством с Лейном Эссексом. Может, у нее и крутится в голове мыслишка на мой счет, но мысли – это одно, а поступки – совсем другое. И все-таки до чего хороша! За одну только ночь с ней я отдал бы два года жизни, я знал: ее ночь стоит того.

Вскоре принесли еду, и я утолил голод. Часы показывали уже 14.23. Я поднес к сигарете огонь, и в это время раздался телефонный звонок.

– Привет, Джек! – Звонил Олсон.

– Привет.

– У тебя есть машина?

– Есть.

– Найдешь дорогу к тому кафе?

– Запросто.

– Давай встретимся там через полчаса?

– Идет.

Он повесил трубку.

Так, подумал я, смяв в пепельнице сигарету и поднимаясь из кресла, сейчас все узнаем. Я вышел из коттеджа и сел в «альфа-ромео» под гул далекой канонады. О'Брайен все не унимался.

На дорогу до кафе у меня ушло двадцать минут. В тени под деревом стоял белый «ягуар». Я припарковал «альфу» рядом и по скрипучим ступеням поднялся на веранду. Олсон сидел, потягивая кофе. Он махнул мне, я подошел и сел за его столик. Появилась та же самая девушка и улыбнулась мне. Я заказал кофе.

– Ну, Джек, ты, говорят, разгулялся тут вовсю, – начал Олсон, когда ушла девушка. – Похоже, ты позабыл армейские привычки быстрее, чем я думал.

Девушка принесла кофе и ушла.

– То есть?

– Ты разучился выполнять приказы, – рявкнул он командирским тоном, который вызвал у меня раздражение.

– Сам ведь сказал, что здесь не армия. Знаешь, Берни, я не собираюсь оправдываться. Ты меня вытащил сюда, поставил на липовую работу, ничего не объяснил. Мне пришлось действовать по обстановке. Если ты мной недоволен, скажи, и я отвалю домой.

Он попробовал усмирить меня грозным взглядом, но у него ничего не вышло. Он отвел глаза. Я заметил, как лицо его покрылось испариной.

– Да ладно, наверно, все не так уж плохо, просто я хотел, чтобы ты не слишком высовывался. Говорят, ты попал в милость к миссис Эссекс. – Он потупил взгляд и поводил ложечкой в чашке. – Может, оно и к лучшему. Рассказывают, ты был у нее в гостях сегодня утром.

– Твоя агентура работает оперативно.

Он вымучил улыбку:

– Джек, пойми меня правильно. Дело нешуточное. Я полагаюсь на тебя. Мне нужна твоя помощь.

– Слушай, Берни, до этой минуты ты все делал не так. Какого черта ты не рассказал мне про свою затею, как только я приехал, а пудрил мозги взлетной полосой? Вот рассказал бы, тогда не заварилась бы эта каша.

– Я не мог. Кендрик настоял на предварительном знакомстве с тобой. Такой тип… родной матери не доверится. А потом пришлось лететь с шефом в Нью-Йорк – это уж непредвиденный случай.

– Кендрик? Тот жирный педик? А он каким боком в этом замешан?

– Он финансирует операцию.

Я закурил.

– Ладно, Берни, может, все-таки объяснишь?

Он поиграл ложечкой, положил ее на блюдце, снова взял, постучал о край чашки.

– Да. – Помолчал, спросил: – Помнишь мой последний вылет в Сайгоне? Помнишь, еще бомбили аэродром и расколошматили твою хибару?