Задача Жнеца была важнейшей в масштабе мироздания, но в целом простой: присутствовать при смерти человека и послужить ему проводником и при необходимости советчиком в загробную жизнь. Слуги Смерти располагали множеством сверхъестественных способностей, чтобы выполнять свои обязанности, и одна из простейших была самой мощной: при желании они были способны убивать прикосновением.

Несмотря на размер, саламандра вмещала могучую магию и боролась против вмешательства Жнеца, но как она ни сопротивлялась, все в итоге склоняются перед смертью. Саламандра дернулась, свернулась клубочком и замерла. Ее магия исчезла вместе со смертью и больше не защищала ее от собственного пламени, так что ящерка мгновенно сгорела.

Теперь новому пламени было неоткуда взяться, но уже существующее быстро распространялось. Дэниэл понимал, что лишь выиграл для Винчестеров немного времени.

Не оборачиваясь, чтобы оценить реакцию Сэма на свой поступок, он прошел сквозь тлеющую дверь. Он больше не будет скрываться от Диппеля. Самое время сделать что-то с алхимиком. Он не мог оценить всю степень его силы, но она точно не сможет потягаться с силами избранного Смертью.

– Приветствую тебя, друг мой.

Диппель стоял за дверью, будто поджидал Дэниэла. Алхимик держал отполированный темно-синий камень и с холодной улыбкой ударил им Дэниэла. Они стояли так близко, что рука Диппеля вошла Дэниэлу в грудь, глубоко проникнув камнем в его неземную сущность. Дэниэл не знал, что такое боль. Если бы знал, понял бы, что это не боль плоти, элементарный поток импульсов, переданных по сетке нервов, эта была боль души, она стерла самую суть Дэниэла и погрузила его в темноту.

***

Конрад поднес Lapis Occultus к лицу и вгляделся в темные синие глубины. Он не видел дух Жнеца, но ощущал пульсирующую в камне силу и чувствовал аромат триумфа. Он услышал женский шепот, холодный, словно арктический лед: «Хорошо сработано, мой слуга. А теперь исполни то обязательство, что ты возложил на себя столь давно».

Конрад был разочарован. Он бы охотнее посмотрел, как в неумолимом пламени саламандры сгорают охотники. Он не помнил, когда в последний раз использовал подобную огненную ящерицу, и в самом деле с нетерпением ждал возможности насладиться получившимся адом. Но все же дело прежде удовольствия. Особенно, когда это дело совершается во имя богини смерти.

Он склонил голову:

– Будет исполнено, моя госпожа.

Он вернул Lapis Occultus – который дураки-ученые в течение долгого времени ошибочно называли Философским камнем – в карман и направился к машине. Камень этот обладал многими полезными свойствами: превращал обычные металлы в золото, исцелял болезни, продлял жизнь. А с некоторыми доработками мог стать весьма эффективной темницей для Жнеца.

До того, как передать Жнеца Кэтрин, следовало сделать еще одну остановку. Следовало приобрести еще НюФлеш и передать Питеру Мартинесу обещанную мазь. Конрад Диппель был многосторонним человеком, причем почти все стороны были неприятные, но свои обещания он не нарушал.

Когда он отъезжал от стоянки, красивые клубы подсвеченного красным дыма рвались в небо. Вероятно, Мартинес злоупотребит мазью, получив свежую порцию. Если так, последствия будут… неважными. Но какая разница? К исходу сегодняшнего дня Конраду больше не понадобятся ни Мартинес, ни НюФлеш. Скоро его госпожа станет беспрепятственно шагать по Земле, сея на своем пути отчаяние и опустошение.

Будет потрясающе.

***

Сэм не знал, была ли виной близость туманной фигуры или ухудшение его состояния, но на этот раз он смог разглядеть некоторые подробности. Немного – только очертания тела и черты лица, из чего Сэм сделал вывод, что это мужчина. Мужчина подошел к саламандре, опустился на корточки, коснулся ее, потом выпрямился и вышел сквозь горящую дверь, будто не было ни ее, ни пожирающего ее пламени. Сэм не знал точно, что он сделал с саламандрой, но она была мертва, сгорела в собственном пламени. Тем не менее, пламя, которое она успела породить, продолжало бушевать.

Пронзительно завопила сигнализация – в той же мере раздражающе, в какой бессмысленно. Горела дверь, занавески на окне, ножки стола. Сэм рванулся вперед, чуть не упав из-за онемевшей ноги, и подхватил ноутбук до того, как до него добрался огонь. Несмотря на то, что он не дотронулся до огня, жар был настолько силен, что кожа тут же заныла, как от внезапного солнечного ожога. Он закрыл ноут и сунул его под мышку. Как раз вовремя: пылающие занавески обрушились на столешницу, воспламенив ее.

– Попробуем в окно, – сказал Дин. – Если выбьем, сможем выпрыгнуть. Правда, можно немного порезаться в процессе…

– Не выйдет, – мотнул головой Сэм. – Это магическое пламя. Если нас коснется хотя бы язычок, огонь тут же распространится по всему телу и сожжет дотла.

Ему показалось, что мозг снова работает на практически нормальной скорости. Удивительно, как угроза неминуемой гибели улучшает концентрацию.

Комната быстро наполнялась едким дымом. Воздух стал маслянистым, проходил в легкие, словно толченое стекло. Неизвестно, что убьет их первым: пламя или ядовитый дым.

– Хватай пистолет, – приказал Дин.

Сэм не стал переспрашивать. Его пистолет все еще оставался под подушкой, а Дина – лежал на тумбочке около кровати.

Сняв предохранитель, Сэм спросил:

– Что теперь?

– Стены в мотелях вечно ужасно тонкие, да? Будем вести огонь в одну точку, проделаем дыру в соседний номер.

– Но если кто-то…

Дин заорал:

– Поберегись! – и выстрелил высоко в стену, так что если пуля и пройдет ее насквозь, то с малой вероятностью кого-нибудь заденет.

Он выждал момент, заметил «Сойдет» и принялся стрелять в пространство между кроватями, а Сэм присоединился к нему.