Она упорно прижимала изношенные книги к груди. Школе нужно больше, чем несколько жалких томиков, поделенных между учениками, но книги были дороги. Джеймс выудил дополнительные средства из школьного совета.

— В книгах много ценного, — сказала она сухо, игнорируя возрастающее тепло в груди, которое всегда появлялось, когда он прикасался к ней. — Это дает этим детям шанс стать кем-то другим, а не…

— Мной? — закончил он сурово, развернув её и вторгаясь в её рот. Мерсер знал, как целовать таким образом, чтобы не было возражений. Анника обняла его широкие плечи, все равно она не хотела ему возражать.

Он провел руками по ее плотно ужатой груди, и ее дыхание стало учащаться. Мерсер ощутил соски под тканью и улыбнулся. — Я ждал этого весь день, — сказал он, оставаясь грубияном. Удивительно, но Анника выяснила, что ей нравилась его грубость.

Она расстегнула его порванную рубашку и восхитилась крепкой мускулистой грудью. Она хотела ощутить больше.

— А что включает в себя твой день, Мерсер?

Он провел пальцем по ее губам. — Не разбойные нападения, если это то, о чем ты спрашиваешь. Банда сейчас рассредоточена, и временно я — честный человек. Провожу день, выслеживая диких лошадей. Но время, проведенное верхом лучше, чем почти все альтернативы. Почти, — усмехнулся он, лаская ее. — Ад намного лучше, чем выворачивать легкие, оставленные в этой шахте или позволить нежить свои ручки в компании этих вороватых бизнесменов. Это был хороший день. Приручил парочку диких скакунов.

Анника выгнулась, когда он проник под юбку. В его прикосновениях всегда была страсть. — А теперь ты собираешься приручить меня?

Он поднял ее. — Я уже приручил тебя. Давай посмотрим как крепко.

— Не здесь, — прошептала она.

Мерсер знал, что она имела в виду. Он отнес ее в темную учительскую.

— Нам это не нужно, — сказала ему Анника, возражая, когда он зажег фонарь. Масла было мало и не нужно было впустую тратить его.

— Мне чертовски это нужно, — сказал он, срывая с себя рубашку. — Теперь ты.

Она знала, чего он хотел. Мерсер смотрел, как она расстегнула платье, и оно упало. Она зашнуровалась не крепко, и трудностей со снятием корсета с себя не было.

— Волосы, — приказал он. Анника аккуратно вытянула шпильки, позволяя мягким волнам лечь облаком ниже плеч.

— Теперь остальное, — сказал он, проводя рукой по крепкой выпуклости джинсов.

Она предстала перед ним совершенно обнаженная, и улыбнулась, когда он, раздевшись, схватил ее.

— Мерсер, — застонала она, когда он затянул ее на кровать.

— Знаю, дорогая. Я буду осторожен.

Анника чувствовала, как влажнеет между ног, пока они неистово целовались. Ей нравился вкус его кожи, ощущение его веса.

— Святой ад, — застонал он, склонив голову ниже, впервые полностью погружая его напряженный член в её рот. Это то, о чем она думала прошлой ночью, когда в одиночестве лежала в постели и желала его. Он схватил ее за волосы и показал ей, чего хотел.

Анника слегка вскрикнула, когда он оттянул её голову дальше. Его взгляд был возбужденным, когда он раздвинул её ноги и устроился между ними. Все эти ночи, когда они играли в занятия любовью, он никогда не доходил до самой сути. А сейчас готов. Она поняла.

— Мерсер, — прошептала она, касаясь его лица, — я так люблю тебя.

Он был у её скользкой щелки. Конечно, Анника слышала шепот почтенных дам, что это будет больно. Но все будет в порядке, потому что боль мимолетна, если ты в руках своего мужа. И все же, Мерсер Долан не был ее мужем. Она увидела в его лице, что он выбрал сегодняшний вечер, чтобы проникнуть в нее и сохранить этот момент для себя. Она не хотела останавливать его, не совсем так. Анника закрыла глаза и приготовилась.

— Анни, — сказал он с болью голосом, все еще не торопясь войти в неё. Этим прозвищем только он называл ее. Она удивилась, когда он резко слез, перекатываясь на спину, и судорожно вздохнул. Он заметил, как она смотрит на него и криво усмехнулся. — Черт возьми, — сказал он.

— Дорогой, — она поцеловала его грудь. — Я хочу этого. Я хочу быть с тобой.

Мерсер отвернулся. — Когда ты так говоришь, Анни, сразу кажется, что нужно встать и сделать предложение.

Она подумала о Мерсере Долане, как о муже. Картинку не так легко было представить.

— Это что так страшно? — она поцеловала его грубую щеку, чувствуя щетину на своей щеке. — Ты мог бы брать меня каждую ночь. Как хотел взять меня с той первой ночи.

— А я мог ведь, ты же знаешь, — напомнил он ей, улыбаясь.

Анника влепила ему пощечину за его нахальство, и он в ответ жестко прижал её руки вниз.

— И я могу прямо сейчас, Анника Ларсон, — сказал он с полной уверенностью, а затем отпустил ее, нагибаясь под кровать, чтобы схватить бутылку виски, которую он там оставил.

Он сделал несколько глотков, пока Анника наблюдала за ним со смешанными чувствами. Мужчина был в бешенстве. Так часто она отчаянно хотела, чтобы вместо него она любила Джеймса. Анника знала, Мерсер по-прежнему с дэйнсами. Её интересовало, посещает ли он Комнату Розы, когда ему приспичит. Да, Мерсер Долан делал так, как ему заблагорассудится. И, вероятно, всегда будет.