него опустились, и он, податливый и мягкий, принял нас лучше любой

кровати. Случилось то, что и должно было случиться. Причем без

всяких возражений со стороны девушки.

«Отвернись и не смотри», - попросила после таинства, - «я

должна в водичке поплескаться».

Быстро вернулась, опустилась на песок рядом:

«Сегодня больше не надо, хорошо?» - и я кивнул соглашаясь. Но

и не мог лежать рядом к ней не прикасаясь, не мог не расстегнуть на

спине купальник и не убрать его в сторонку, не мог не гладить грудь и

не поцеловать ее наверное бессчетное число раз. И Света не мешала, и

счастливая улыбка не сходила с ее лица. Как же я ее люблю! Балбес

великовозрастный!

В лагерь вернулись поздно вечером – завтра вставать в пять утра.

Проводил Свету до ее палатки, пошел к своему домику, вспоминая и

вновь переживая последние часы полного счастья. Лешка оказался в

кровати, посмотрел на меня взглядом изучающим:

«А я думал, что не вернешься до утра, наверное песочек не

уважаешь. Но не переживай, как только скажешь – я из домика

переселюсь, Леонид место уже нашел!»

«Поживи пока», - предложил я прохиндею, - «а там видно будет».

С неделю Света обживалась в отряде, с кем не встречалась в

прошлом году – знакомилась. Все уже знали, что дело идет к свадьбе,

женщины считали обязанностью девушку посвятить в особенности

совместной с мужчиной жизни. Непонятно где нашли для нее красивое

белое платье, заставили при них же продемонстрировать его мне.

Леонида я попросил, что бы в очередное воскресенье организовал

поездку в молодой поселок Пионерный, до которого от нас поближе, но

промолчал, для чего мне это нужно. А по вечерам со Светой уходили

от лагеря подальше, и до темноты гуляли, целовались, и…все

остальное.

96

В субботу я попросил ее приготовить паспорт – она догадалась

для чего. А в воскресенье, в Пионерном, вчетвером – я, Света, Лешка и

молодая женщина из хороших знакомых - зашли в Загс, и там нас

расписали, хотя и не без некоторых сложностей – прописан я был в

городе, а Света пока нигде.

Вечером по этому поводу был легкий сабантуй, после которого

Лешка домик покинул, и мы со Светой начали семейную жизнь.

На следующую субботу намечалась свадьба, и мне пришлось

подписать кучу именных открыток-приглашений, большую часть

которых Леонид увез в партию для вручения местным товарищам.

Потом решался вопрос со спиртным, необходимыми продуктами,

местом для ночлега приезжим, и… всего и не перечислишь. Я бы один

со всем этим точно не справился.

В субботу кухня с утра дымила без перерыва, женщины

суетились с продуктами, мужики были на подхвате. Рабочий день

сделали покороче, Свету женщины увели наводить красоту, меня туда

не пускали, и давали советы как встречать гостей.

После обеда подкатили две бортовые с гостями, я их, как и

положено по ритуалу встретил. И через час в большой палатке

столовой, с добавленными туда столами и скамейками, начали на

последних устраиваться.

Шумела свадьба до рассвета. Бесчисленные тосты-пожелания,

бесчисленные «ГОРЬКО!», бесчисленные просьбы выпить с ним лично,

общий подарок в виде громадного холодильника, который кстати и до

настоящего времени в рабочем состоянии – к концу я еле стоял на

ногах. Наконец удалось из палатки вырваться и добежать до домика.

Закрылись – пусть думают что хотят, только бы не рвались в дверь – и

рухнули на кровать.

Через пару часов, не больше, меня разбудил Лешка – поскребся в

ближний к кровати край окна. Тихонько поднялся, из домика вышел.

Лешка, покачиваясь и заплетаясь языком, довел до сведения:

«У ребят голова болит, надо бы похмелиться», - и икнул так, что

сам напугался.

«Ребят сколько?» - хотел узнать, где они скрываются и сколько

бутылок нужно для похмелки, потому что никого рядом не видел, по

случаю раннего утра в день не рабочий.