– Больше ничего странного вы не заметили? Я прошу вас вспомнить любые детали, мне очень важно, что вы могли увидеть или на что вы обратили внимание.

– В доме был настоящий хаос, – сообщил Гозалишвили. – И было много людей из руководства. Приехали прокурор республики и прокурор города, министр внутренних дел и его заместители, министр национальной безопасности и его заместитель. Я позвонил нашему министру, чтобы сообщить о случившемся. Все были в подавленном настроении. Убийство генерала произошло почти сразу же после самоубийства нашего секретаря Совета национальной безопасности.

– Скажите, а военных среди приехавших не было? Вы не видели кого-нибудь из Министерства обороны? Кто-нибудь из военного ведомства?

– Нет, никого не было. Я бы сразу заметил.

– Среди тех, кто сразу приехал, не было генерала Аситашвили?

– Нет, абсолютно точно не было. И никого из военных не было.

– Вы часто встречались с вашим бывшим тестем после того, как расстались с его дочерью?

– Не так часто, но иногда встречался. Я заезжал за дочерью, и мы виделись. Обычно по вечерам, когда я возвращал дочь Этери.

– У вас с ним были хорошие отношения?

– Очень хорошие. Он был прекрасным человеком.

– Вы виделись с ним после его возвращения из последней командировки?

– Из Вашингтона? Конечно. Об этой командировке написали все наши газеты. Я приехал к ним сразу после его возвращения.

– И в каком настроении его нашли?

– Уставшим. Он очень уставал после длительных перелетов через океан. Вы знаете, всю нашу страну можно облететь за полдня. А тогда было очень заметно, что он устал.

– Лично вам тесть ничего не рассказывал о своей командировке?

– Нет, конечно. Он был настоящим генералом полиции. Никогда не рассказывал своим близким о собственных проблемах.

– Он был пунктуальным человеком?

– Думаю, да. У него все лежало на своих местах. И его стол всегда был в идеальном порядке.

– Решетка на балкон была обычно закрыта или открыта?

– Днем открыта, а вечером на ночь ее закрывали. Он сам проверял решетку и сам ее открывал, никому не доверяя.

– Тогда получается, что в тот вечер генерал сам открыл решетку?

– Может, она уже была открыта? – сделал круглые от удивления глаза Гозалишвили. – Я точно не знаю.

– Он мог открыть ее незнакомому человеку?

– Ни в коем случае! Он был очень пунктуальным и внимательным человеком.

– У него были близкие друзья?

– Несколько человек, – подумав, сообщил Гозалишвили. – Но не настолько близких, чтобы входить к нему через балкон. Нет, никто из них не посмел бы войти таким образом. Генерал спустил бы с лестницы такого шутника.

– Кого еще из близких ему людей вы можете назвать?

– Жена, сын, дочь, внуки, – Гозалишвили заметил, что его кофе уже холодный, и брезгливо отодвинул чашечку, – еще, наверное, его младший брат, помощник и его друг. У него был очень близкий друг в Москве – генерал Кудрявцев. Но если бы он прилетел в Тбилиси, об этом написали бы все наши газеты. Нет, я не могу представить, чтобы генерал Гургенидзе разрешил бы кому-нибудь войти в его дом через черный ход.

– Когда вы видели его живым в последний раз?

– За два дня до убийства. Я привез девочку в десятом часу, и Этери, как обычно, меня отчитала. Она говорит, что я дурно влияю на ребенка и нарушаю ее режим. А генерал меня, как обычно, защищал. Но вид у него был какой-то нездоровый, глаза потухшие, он даже не шутил. Я подумал, что он заболел. Потом генерал позвал меня к себе и спросил о моем друге – Гураме Мирцхулаве. Его интересовало здание, в котором он сидит. Ну, в общем, ничего особенного. Мы немного поговорили, и я ушел.

Дронго посмотрел на Тамару. Часы показывали уже половину третьего. Нужно было решать, как быть дальше.

– Спасибо, господин Гозалишвили, – поднялся со своего места Дронго, протягивая руку дипломату, – вы нам очень помогли.

– Я всегда рад, – пожал ему руку молодой дипломат, – вы можете рассчитывать на мою помощь.

– Последний вопрос, – улыбнулся Дронго, – вы не знаете, где ваш тесть хранил пистолет?

– Обычно в коробке, которую запирал в шкафу. Он никогда не держал оружие на столе, – пояснил дипломат, – боялся, что оружие попадет в руки внуков – детей сына. И поэтому всегда тщательно запирал шкаф. Правый шкаф от его стола. Все взрослые в доме знали, что ключи от этого шкафа нельзя оставлять в кабинете.