– Значит ты тоже не простой человек?

– Меня здесь называют полукровкой. Похоже, особые способности передаются по наследству всем детям. Хотя я гораздо слабее брата.

– Полукровка? А подробнее?

– Ты видел ученого, объясняющего такие детали своим подопытным?
– Логично.

– Хикари, а почему ты такая безразличная? Разве тебе не хочется отсюда убраться?

– Мне хочется умереть.

– Что?
– Я ослышался?

– Я здесь уже около года, и как ты, наверное, догадался, местные эксперименты можно назвать какими угодно, но не гуманными. Побудешь здесь столько же и тебе умереть захочется. Вот только мы под постоянным наблюдением и эта штука может моментально вышибить сознание.
– Девушка снова показала на ошейник.
– Так что даже покончить с собой не получится. Я пыталась.
– Добавила она после небольшой паузы, а меня пробил холодный пот: вот уж не думал, что Накамура такая скотина, что доведет девушку даже моложе меня до попытки суицида.

– Ничего, мы отсюда выберемся.
– Хикари снова пожала плечами и ничего не ответила. Не верит. Впрочем, могу ли я ее за это винить? Около года в качестве испытуемой? Ну, ничего, он еще за это заплатит. Я в который раз удивился собственной хладнокровности: раньше я за собой такого не замечал. Может действительно побочный эффект химии, а может просто последние события так долбанули по мозгам, что все эмоции вышибли. Как бы то ни было разговор угас, а я думал, как отсюда выбраться. Отомстить Накамуре с Каору конечно хочется, но это не обязательно. Сначала надо сбежать. Но как это сделать, если я не могу пользоваться туманом? Простой ответ - никак. Значит, мне не остается ничего, кроме как ждать подходящего момента, а конкретно когда этот ошейник с меня снимут. Должны же его снимать, хотя бы для тех же экспериментов? Или его просто отключают на время, не снимая? Не знаю, там увидим.

Да-а-а... Уже через месяц я понял, как себя чувствует Хикари. Она сказала правду, что гуманными местные опыты назвать сложно. Каждый день я возвращался в камеру, еле волоча ноги. То просто боли по всему тело, то судороги, то тошнота, то еще какие "побочные эффекты". Первую неделю на мне испытывали разнообразные химикаты. Накамуру я видел, но из принципа с ним не пытался заговорить. Он тоже со мной не разговаривал. Со мной вообще не разговаривали. Ну, по крайней мере, за исключением приказов. Вел я себя послушно, ведь дергаться сейчас все равно бесполезно. Ошейник с меня в первую неделю не снимали, так что я продолжал ждать. А вот на второй неделе стало интереснее, если это можно так назвать: во время одного из экспериментов, после того, как мне сделали очередной укол, меня вывели в просторный зал, с как минимум пятиметровыми потолками. С боковой стены у потолка за стеклом виднелась комната с компьютерной аппаратурой. Железный пол комнаты был разделен на квадраты, и в этот зал вели два входа с противоположных сторон. Из невидимых для меня динамиков поступило разрешение использовать свои силы. Попробовав вызвать туман, у меня это получилось, и ошейник никак не отреагировал. Черт, а я надеялся, что его снимут... Однако на самом деле я удивился, когда из противоположного входа ко мне выбежал упырь. Кажется, я нашел того, кто стоит за упырями. Вот только мне такая "находка" не нравится.

С тех пор мне чуть ли не каждый день приходилось сражаться с этими тварями, и если вы думаете, что это было легко, то вы ошибаетесь: чаще всего я выходил на арену под действием разной химии, и если у меня при этом просто кружилась голова, то это получался простой бой. Ну а кроме этого сами упыри с каждым разом становились все опаснее и умнее! Сначала они просто становились быстрее и сильнее, а потом эти твари начали уклоняться от ударов и даже проводить обманные удары. Вскоре я понял, назначение металлического пола: когда меня выставили против упыря в совсем невменяемом состоянии, и я даже туман вызвать не смог, то эту тварь долбанули через пол электричеством. Видимо, я еще нужен им живым. С тех пор жизнь стала совсем невыносимой: химия с малоприятными эффектами, а в дополнение еще и частые раны от упырей. Тогда то у меня и начали возникать мысли о самоубийстве, но надежда оставалась.

Хикари тоже уводили каждый день, и возвращалась она не в лучшем виде, чем я. Разве что ран не было. Сначала я с девушкой разговаривал: рассказал ей историю своей жизни, пытался разговорить и ее, но Хикари, похоже, впала в полную апатию. На прямые вопросы отвечала, но сама инициативы не проявляла. Ну, ничего, вот выберемся, и апатию ее вылечим. Через несколько дней и мне больше нечего было сказать, так что после всех экспериментов мы в унисон молчали. Так и жили, если это можно назвать жизнью, до тех пор, пока моя сила не перешла на новый уровень, дав мне возможность сбежать из этого "института".

И снова я в комнате, соседствующей с ареной. Отсюда ведут три двери: одна в коридоры института, вторая на арену, а за третьей были видны ступеньки. Наверное, они вели в комнату наблюдения. Вообще за время своего здесь пребывания, я стал относительно хорошо разбираться в том уровне, на котором я жил. Помогало то, что он не отличался особыми размерами: с полдюжины лабораторий, арена и жилой отсек с полудюжиной комнат. Впрочем, занята была только одна, другие пустовали. Снова шприц, снова непонятная жидкость в нем, снова укол, и я снова пошел на арену. Когда дверь за мной закрылась, я прошел поближе к центру комнаты, и остановившись, стал прислушиваться к себе, стараясь понять какой эффект возымеет та хрень, которую мне вкололи. Пока никаких отклонений от нормы не было. Может мне витамины вкололи? Ага, очень смешно.

– Встань у второй двери.
– Раздалось сверху. Зачем это? Чтобы упырям ближе было до меня бежать? Я пожал плечами и остановился в паре метров от второй двери. Ничего не происходило. Стою, как идиот посреди пустого зала и рассматриваю ученых за стеклом. Сегодня на эксперименте присутствует сам Накамура, значит это что-то важное. Кроме него там было еще несколько мужиков, парочка женщин лет тридцати и три, судя по всему лаборанта: два парня и девушка моего возраста. Когда я на них насмотрелся, и стал разглядывать пустые стены, дверь, наконец, открылась. Вот только открылась не та дверь, которую я ожидал: открылся проход, из которого я сюда попал, и на арену вышла Хикари.

– Что за черт?

– Сражайтесь.
– Последовал ответ на мой вопрос из динамиков. Ублюдки! Да они специально издеваются, сволочи! Тем временем Хикари безразлично пожала плечами и подняла руку. Перед ней из воздуха сформировались три не слишком большие сосульки, которые тут же полетели в меня. М-да, Хикари бойцом точно не быть: две из трех сосульки вообще в меня не попадут, а третья летит с такой скоростью, что разве синяк оставит. Я даже броню одевать не стал: просто вызвал туман вокруг сосулек, сгустил его, после чего демонстративно положил снаряды себе в руку и с явно слышимым треском сломал их. Тогда Хикари наморозила себе в руку что-то отдаленно напоминающее меч и побежала ко мне. Удар, я делаю шаг вперед, перехватываю ее за запястье и просто удерживаю девушку.