– А вот и ты, Акира.
– Довольно дружелюбно сказал Ли.
– Как там Шинву и остальные?

– Спят. Здоровый сон - лучшее лекарство от переутомления.

– Вот и отлично. Можете о них не волноваться, я позабочусь о детях, так что можете идти домой.
– Я хотел было задать несколько вопросов, но вовремя опомнился: если я буду требовать ответов, то и от меня будут требовать ответов, которых я давать не хочу. Более того Франкенштейн мог бы требовать ответов, не давая ничего в замен: оценке моих возможностей Виолой я доверяю. Так что я должен быть благодарен, что нас просто отпускают, как ни в чем не бывало.

– В таком случае до завтра.
– Ответил я, и переместился оттуда вместе с ничего не понимающими девушками.

– Что произошло?
– Первой спросила Кими.
– Что это за фокусы наш директор показывает?

– Хотел бы я знать, что происходит.
– Протянул я, собирая силы для еще одного перемещения: сразу двух людей с собой таскать совсем не просто.
– Однако директора можете звать "Франкенштейном".

– Что? Тот самый Франкенштейн?

– Именно.

– Не нравится мне это, Акира.
– Сжала мою руку Хикари.

– Мне тоже, малышка.
– Еще одно перемещение и мы дома, где я сразу направился к компьютеру, и стал звонить Хансу. Последний долго не отвечал. Наконец на экране появилась заспанное лицо парня.

– Акира? Ты чего в такой час звонишь? Совсем совесть потерял?

– Хм, я ее не терял, я ее хладнокровно прикончил в темном углу. Просыпайся, дружище, мне нужен босс на связи. Немедленно.

– Да ты рехнулся! Она только что вернулась с очередных раскопок и просила не беспокоить.

– Ничего, я беру ответственность на себя. Скажешь, чтобы на меня злилась.

– Что, все так важно?
– Посерьезнел Ханс.

– Более чем.

– Щас, подожди.
– И исчез с экрана.

– Акира? Ты на часы смотрел?
– Шарлотта дома никогда не замолачивалась особыми приличиями, так что сейчас на экране появилось лохматое чудо, лицо которого было очень трудно найти.

– Мне как-то не до часов, как бы свою шкуру спасти.

– Что случилось?
– Тут же посерьезнела женщина, убрав волосы с лица, и смачно зевнув.

– Ну... Учитывая, какой фурор произвела та лаборатория Франкенштейна, вам надо плясать от восторга: директор школы Е Ран является тот самый Франкенштейн.

– Да, я знаю.
– Буднично ответила Шарлотта, а я впал в ступор.

– Вот как? А почему я этого не знал?
– Вот так подстава... Не ожидал...

– Потому что до тебя не дозвониться. Кроме того я об этом узнала только вчера. Когда я проверяла школу, куда тебя собралась отправить, то лицо ее директора показалось мне знакомым, но мне понадобилось довольно много времени, чтобы найти источник: в одном из моих манускриптов был нарисован портрет Франкенштейна. Я хоть и предполагала, что он мог дожить до нашего времени, но не ожидала, что он даже внешность свою не изменит. Наглый, пройдоха.

– Понятно. Что делать дальше? Слишком уж тесно становится в этой Корее.

– Ты прав. Я бы посоветовала тебе смываться оттуда, пока цел: тот гроб мне не настолько важен, но ты же не согласишься...

– Без сестры я отсюда не уйду.

– Сначала расскажи что произошло, откуда ТЫ узнал о личности директора?

– Да, конечно...

– Интересно...
– Задумалась Шарлотта, после моего рассказа.
– Тогда оставайся учиться, но постарайся Франкенштейна не провоцировать: я не хочу враждовать с этим человеком.

– Понял.
– Кивнул я.

– Про саркофаг не забывай, но теперь твоя главная цель - следить за его действиями, и стараться понять его планы. Но опять же осторожно: если он не хочет припирать тебя к стенке сейчас, это не значит, что он не сделает этого, когда ты начнешь под него рыть. Будь настолько пассивным, насколько это можно. И никому не говори про Франкенштейна: еще не хватало, чтобы за ним старейшин начали посылать.

– Понял.
– Повторил я.
– Короче вести себя как будто ничего не произошло.

– И посматривать в сторону директора.
– Добавила Шарлотта.

– Угу. Кстати что там с моим "экзаменом?"

– Пока ищут тебе противника среди старейшин. Двенадцатый вроде как волонтировался, так что, скорее всего с ним тебе и придется драться.

– Хочет отомстить за давнее поражение?

– Скорее всего.
– Кивнула Женщина.
– Но это даже хорошо: двенадцатый - слабейший из старейшин, у тебя не должно возникнуть особых проблем.

– Ясно. В таком случае у меня больше нечего сказать.