– Я знаю обычаи МакХитов, а Фаолану ведомы обычаи медведей, – добавила Эдме.

– Но разве это не опасное задание для двоих? – спросил фенго. – Тем более если в Яме, как говорят, обитает волк с пенной пастью?

– Опасное. Но опасности Ямы – ничто по сравнению с опасностями войны между медведями и волками. Если мы сможем спасти медвежонка…

– Я понял, к чему вы клоните, – прервал ее Финбар и некоторое время размышлял, прежде чем продолжить: – Мне сообщили, что похищенный медвежонок – не просто медвежонок, а праправнук самого Гризза, Медведя медведей.

В пещере послышались вздохи изумления.

– Да-да, теперь вы понимаете всю серьезность ситуации. Разведчики докладывают о том, что медведи собираются в больших количествах. Если они нападут, то нам не останется ничего иного, как защищаться. Следовательно, действительно было бы только на пользу, если бы Фаолан с Эдме немедленно отправились к этой Яме и постарались вызволить медвежонка. Но, ради Великого Люпуса, соблюдайте крайнюю осторожность! Если кого-то из вас укусят, другой должен оставить товарища умирать. Болезнь не должна распространиться. А тем временем наш рагнайд постарается договориться с медведями. Если вы вернете их детеныша вовремя, то, возможно, нам и удастся избежать войны.

Тут слово взяла Банджа.

– Мне кажется, не стоит отправлять Эдме на спасение медвежонка. В конце концов, она из клана МакХитов. Вдруг она перейдет на их сторону?

– Что? – пролаяли Эдме и Фаолан в крайнем изумлении. Даже сам фенго, похоже, удивился предположению Банджи.

Мех на загривке Эдме встал дыбом, отчего она показалась вдвое больше обычного.

– Ты обвиняешь меня в предательстве? Ты думаешь, я охотно побегу помогать чудовищам, которые вырвали мне глаз и убили мою мать? Ты ненавидишь меня с первого мгновения, как я вошла в эту пещеру. Не знаю почему, но ненавидишь.

– Прекратите! – прорычал фенго. – Сейчас не время ссориться по пустякам.

«По пустякам! – подумала Эдме. – Волчица обвинила меня в предательстве, а он называет это пустяками!»

– Банджа, ты, должно быть немного не в своем уме. Эдме знает, где находится Яма. Фаолан без нее не найдет дороги.

– Откуда нам знать, что она не заведет Фаолана в Яму и не бросит его там?

Не успел никто из собравшихся как следует осмыслить, что же произошло, как пещеру гаддерхила прорезала серебристая молния, а в следующую секунду Фаолан уже стоял над сбитой с ног рыжей волчицей, сжимая ее загривок зубами. Затем он разомкнул пасть, выпрямился и прижал волчицу двумя лапами.

– Как ты смеешь! Эдме – моя лучшая подруга, и обвинить ее в измене могла только такая предательница, как ты!

Другие волки застыли в изумлении.

– Фаолан! Немедленно отпусти ее! – приказал фенго.

Фаолан отпустил волчицу и отошел подальше.

– Фаолан! Банджа! Послушайте меня! – грозным голосом сказал фенго.

– Пусть возьмет свои слова обратно, – недовольно прорычал Фаолан.

– Ведешь себя как щенок, проигравший в билибу, – фенго повернулся и обратился к Бандже: – А ты как никто другой должна была бы понимать. Что на тебя нашло? Где твое достоинство? Ты же волк Стражи!

Финбар тяжело дышал, как будто эта вспышка гнева и порицание отобрали у него все силы.

– Банджа с самого начала была настроена против Эдме, – пожаловался Фаолан.

– Хватит скулить! – фенго перевел дыхание. – Послушайте меня! Война намечается снаружи, а не в этом гаддерхиле. Я не потерплю такого поведения. Немедленно подойдите друг к другу и разрешите все свои разногласия пожатием лап.

Пожатие лап было традиционным ритуалом примирения поссорившихся волков. Каждый волк должен был сделать три шага к своему противнику, поднять лапу и дотронуться до его лапы.

Волк и волчица подошли друг к другу, как и предписывал ритуал. Но когда Фаолан поднял лапу, Банджа даже не шелохнулась. Она, как заколдованная, не сводила глаз со спирального узора.

– Банджа, – резко одернул ее Финбар.

– Я не могу дотронуться до нее, достопочтенный фенго.

– Дотронься, иначе тебя назовут далахдом.

Волчица нервно сглотнула, нехотя подняла свою лапу и на мгновение коснулась ею лапы Фаолана, затем быстро развернулась и пошла прочь.

Фаолан и Эдме не мешкая вышли в путь. Над ними летел Артур. Теперь он казался совсем другой совой, не той, что испуганно хныкала под их лапами, после того как ее поймали в воздухе. За ночь он словно вырос и даже обрел некоторое достоинство. Он отнесся к своему заданию очень серьезно, хотя, пока они не зашли на территорию МакХитов, в его услугах волки не особо нуждались. Сейчас он держался над их головами примерно в четверти лиги. Но вот он устремился к вершине высокого холма, развернулся и полетел обратно.