Тишину прервало очередное «Кар! Кар!». Это карканье и спиральный узор слились в ее сознании в одно целое. Она нерешительно сделала несколько шагов к противоположному берегу.

Перейдя ручей, Мораг сразу же увидела круживших неподалеку двух воронов. На полянке у ручья лежала огромная туша гризли. Поначалу волчица даже не поверила своим глазам: зачем гризли заходить так далеко на юг в это время года? Медведи вообще еще должны спать в своих берлогах.

Мораг повернула голову к северо-западу, к далеким низким горам, где часто зимовали гризли и откуда они летом приходили сюда. Еще во время странствий с кланом МакДункана она узнала, что, если медведи выходят из своих берлог слишком рано, это всегда не к добру.

Волчица осторожно приблизилась к трупу. Это была медведица. Не похоже, что она погибла в драке – на теле было слишком мало ран, и наверняка все они были от воронов. Мораг медленно обошла тело и заметила ужасную рану у уха: прожорливые птицы уже успели вырвать мясо, до которого смогли добраться. Медведица лежала на боку, из ее спины торчала кость. Волчица присмотрелась внимательнее.

Позвоночник медведицы переломило каким-то мощным ударом. Чуть поодаль Мораг увидела огромный булыжник, обагренный кровью. Землетрясение, ну конечно же! Камень скатился с ближайшей скалы, и медведице просто не повезло оказаться на его пути. Ее погубило не другое существо, а безликая сила природы.

На бедре медведицы сидели два ворона, будто показывая, откуда Мораг нужно начинать разрывать плоть. Пьянящий запах крови уже одурял их. Но волчица вдруг уловила еще один запах, и шрамы памяти начали понемногу рассасываться. В темную область, наглухо закрытую еще год назад, проникли первые лучи света.

Она беспокойно расхаживала вдоль трупа, погружаясь носом в густой мех медведицы, сначала обнюхивая ее передние лапы, а потом загривок. Вороны охрипли от крика и не понимали, что происходит с волчицей. Почему она медлит?

Мораг вернулась к плечам медведицы, над которыми, словно гора, возвышался большой горб. Ей уже не обязательно было принюхиваться к меху – знакомый запах и без того ощущался очень отчетливо. Шерсть на загривке волчицы встала дыбом, зрачки забегали. Она очень хорошо знала этот запах. Тот щенок, что родился в прошлом году! Тогда, когда она отправилась к границам Далеко-Далеко, чтобы найти логово подальше от прежней стаи, обея забрала волчонка с кривой лапкой и спиральной отметиной на подушечке.

Внезапно она вспомнила все: как ей пришлось вернуться с обеей и оставшимися щенками, как ее выгнали из клана. Целую луну после этого она поднималась по ночам на холм и, задрав морду к небу, искала среди звезд тропу, ведущую к Великому Волку Люпусу и к Пещере Душ. Она ждала лохинморрина, когда ее безымянный щенок с кривой лапкой должен был начать восхождение по небесному пути. Тогда бы она узнала, что он точно умер и обрел покой в Пещере Душ. Но никакого лохинморрина не было: волчица так и не увидела призрачную дымку лохин – душу упокоившегося волка. Он не умер, и она стерла его из своей памяти вплоть до этого момента.

Мораг уселась у трупа медведицы и прижалась головой к ее боку. Эта медведица позаботилась о ее щенке, нельзя оставлять останки на растерзание. Поэтому она будет охранять их всю ночь, не подпустит сюда хищников и воронов. Пусть это будет сродни лохинвирру – ритуалу, который волки исполняют перед погубленным ими и умирающим животным. Это демонстрация уважения, которое волки испытывают к убитому животному и признают, что его жизнь была достойной. И хотя Мораг не убивала эту медведицу, она считала, что просто обязана проявить уважение к той, что воспитывала волчонка, как если бы он был ее собственным детенышем. Лохин этого величественного зверя проследует по небесному пути к своей Пещере Душ. Это все, что волчица может сделать для Кормилицы, которая спасла и вырастила ее щенка.

Да, с гром-сердцем точно произошло нечто ужасное, но что именно?

После жутких подземных толчков, когда замерзший водопад освободился от своих ледяных оков, прошло уже несколько дней. Окружающая местность совершенно переменилась: повсюду валялись большие валуны, посреди снежного покрова то тут, то там змеились трещины. Некоторые из этих разломов казались очень глубокими – до их дна было примерно столько же, сколько до вершин расположенных поблизости скал.

На следующий после землетрясения день Фаолан был свидетелем того, как в одну из таких расщелин свалился лось. Он просто мгновенно исчез из виду, хотя поблизости не было ни пещер, ни деревьев. Из любопытства Фаолан осторожно подошел к тому месту, где только что стоял рогатый самец. На вид расщелина казалась не шире ручейка, но резко обрывалась вниз. На самом дне этой ловушки лось и застрял, лишенный возможности даже пошевелиться.

А под снегом скрывался целый лабиринт таких трещин и разломов. Вдруг Гром-Сердце свалилась в одну из них? Фаолану стало не по себе от одной только мысли, что сейчас она где-то умирает, одна, на дне ледяного ущелья.