Наконец Фредерику надоело стоять и бояться неизвестно чего. Приотворив дверь, он выглянул в коридор и понял, что до кухни, в которой можно найти что-нибудь из съестного, рукой подать. Кроме того, он вспомнил, что видел в комнате, в которую забрался через окно, подсвечник с покрытым пылью огарком.

Вернувшись туда, Фредерик зажег свечу и осторожно двинулся к кухне, где его ждали остатки колбасы, галеты, вино, хлеб и даже паштет. Голод требовал, чтобы все эти вкусные вещи были съедены немедленно и подчистую; осторожность нашептывала, что попасться бандитам, промышляющим похищением людей, ничуть не лучше, чем угодить на гильотину за преступления, которых ты не совершал. Поэтому Фредерик, как мышь, отщипнул кусочек тут, кусочек там (по правде говоря, это были довольно приличные кусочки, ну так и мышь была соответствующая), ополовинил паштет, умял шмат колбасы и запил все вином. То и дело он останавливался и прислушивался, не пробудился ли в доме кто-нибудь, но все было тихо, и только снаружи доносились жалобные причитания ветра да стучал по стеклам дождь.

Насытившись, Фредерик приободрился и решил, что теперь самое время заняться еще одной проблемой. В самом деле, для переменчивой бретонской весны он был слишком легко одет.

Он прекрасно понимал, что попытка стащить одежду у кого-нибудь из членов шайки чревата неприятностями. Однако в комнате, в которую он забрался через окно, стоял шкаф с покосившейся дверцей, похожий на гардероб.

«Может быть, там найдется одежда прежнего хозяина?»

Фредерик оглядел напоследок кухню и, убедившись, что не оставил следов своего присутствия, со свечой в руке прокрался обратно в бывшую детскую, а оттуда перешел в заколоченную комнату. Шкаф действительно оказался гардеробом, но состояние одежды, оказавшейся внутри его, было таково, что польститься на нее мог разве что какой-нибудь бродяга. Впрочем, выбирать Фредерику не приходилось. Он накинул на себя драную куртку, замотал шею вместо шарфа какой-то тряпкой и подошел к трюмо, чтобы задуть свечу, которую поставил сюда. Бросив взгляд на покрытое пылью зеркало, Фредерик машинально отметил, что когда-то оно было разбито чем-то вроде пули.

«Да что такое произошло в этом доме?» – подумал он с тревогой.

Огонек свечи затрепетал, над островом Дьявола ветвистым зигзагом сверкнула молния, распоровшая небо надвое, и тотчас же раздался грохот грома. Фредерик вздрогнул… Он только что сообразил, что отражается в зеркале не один. Кто-то стоял позади него – кто-то, кто передвигался по комнатам так бесшумно, что юноша не слышал ни звука шагов, ни даже дыхания незнакомца.

Шарахнувшись в панике прочь, Фредерик врезался локтем в стену и сильно ударился, но в тот миг даже не почувствовал боли. Свеча, которую он не успел потушить, продолжала гореть. Скрипнула половица – человек, стоявший в глубине комнаты, подошел ближе, и тут беглец увидел, что это женщина.

– Кто вы такой? – негромко спросила она.

По голосу он сразу же узнал ее – это была та, кого называли Рене, и Фредерик растерялся. Она показалась ему очень красивой, даже несмотря на то что поднялась с постели посреди ночи, но он ни на минуту не забывал, что она не в себе, а значит, от нее можно ждать чего угодно.

– Я… – пробормотал он, – я – никто.

Ее глаза загадочно блеснули. Тут Фредерик с опозданием почувствовал боль в ушибленном локте и, охнув, схватился за него.

– Вы привидение? – будничным тоном осведомилась Рене.

– В некотором смысле, – поспешно сказал Фредерик, растирая локоть. – Да, можно сказать и так.

– Привидения не отражаются в зеркалах, – хладнокровно заметила его собеседница, демонстрируя безупречную, как и все сумасшедшие, логику. – И они не едят паштет.

– Откуда вы знаете о… – пролепетал Фредерик, угасая.

– У вас на носу кусочек паштета, – отозвалась Рене безмятежно.

Сконфузившись, Фредерик стал поспешно тереть нос. Так как свеча в подсвечнике догорала, Рене достала откуда-то из складок пеньюара новую свечу, зажгла ее и аккуратно налепила на старый огарок.

– Вы рыбак? – спросила она, скользнув взглядом по нелепому наряду ночного гостя.

Фредерик энергично помотал головой.

– Как вы попали на остров?

– Приплыл в вашей мебели.

– Зачем?

Юноша растерялся. В самом деле, что он мог сказать?

– Не знаю… – пробормотал он. – Так вышло.

Еще одна молния вспыхнула над островом, но на этот раз Фредерик даже не обратил внимания на рокот грома. Женщина молчала, и в полутьме он видел, как блестят ее глаза.

– Вам нельзя здесь оставаться, – наконец произнесла она.

– Вам тоже, – вырвалось у Фредерика. – Эти люди могут вас убить.

Он ожидал чего угодно – вспышки гнева, нелогичного ответа, истерического смеха, – но Рене только приподняла свои тонкие брови и поглядела на него с непонятным выражением, в котором, однако, ему почудилось нечто вроде иронии.

– Это было бы чрезвычайно неприятно, – заметила она. – Кажется, Мари проснулась, так что вам лучше уходить, привидение. Днем я буду гулять на берегу, постарайтесь где-нибудь там спрятаться, чтобы вас не заметили. Я принесу вам еду.

Она поправила шаль на плечах и, бросив на своего собеседника загадочный взгляд, удалилась бесшумными шагами.

Когда Мари спустилась вниз, встревоженная тем, что пленницы в ее комнате не оказалось, она увидела, как Рене сидит за кухонным столом и поедает паштет.

– Ну кто же ест ночью? – проворчала служанка.

– Как кто, тетушка? Я ем.

– Я вам не тетка, – хмуро заметила Мари, отбирая паштет у пленницы. – Надо же, и половину колбасы сожрала! Вот что, дорогуша: идите-ка лучше спать. Нечего тут по ночам разгуливать.