– Успокойся, – сказал он. – Это Рикардо де Креспедес.

Лейтенант вытянулся во весь рост и поклонился.

– Он прав, – подтвердил лейтенант, выкатив свои налитые кровью глаза. Женщина чувствовала, как в нем нарастает похоть.

Лопез взмолился в отчаянии:

– Экселенси, произошла какая-то ошибка…

Де Креспедес терял терпение. Он приказал солдатам обыскать все помещение и найти винтовки. Когда негры начали поиски, он оттащил женщину от Лопеза.

– Стой смирно, – приказал он. – Я хочу на тебя посмотреть.

Лопез открыл было рот, но не произнес ни слова. Его глаза сузились, руки сжались в кулаки. Он понимал, что надо себя сдерживать.

Женщина стояла перед де Креспедесом, прижав ладони к груди. Ее страх его возбуждал.

– Ты понимаешь, зачем я здесь? – спросил он, положив руку на ее обнаженное плечо. – Изменники вооружают народ против президента. Здесь спрятаны винтовки, нам это известно. Где они?

Она стояла дрожа, как нервная лошадь, и не смея отойти от него. Она сказала:

– Экселенси, мой муж – хороший человек. Он ничего не знает о винтовках.

– Нет? – Де Креспедес подтащил ее еще ближе к себе. – Ты что, ничего не знаешь об этих террористах? Ничего о заговорах, чтобы свергнуть Мачадо?

Лопез сделал шаг вперед, резко оттолкнул жену, вырвал ее из рук де Креспедеса.

– Мы ничего не знаем, экселенси.

Де Креспедес отошел от стола. Его лицо отвердело.

– Взять этого человека! – рявкнул он.

Один из солдат скрутил руки Лопеза за спину и стерег его. Женщина запустила пальцы в свои густые волосы. Ее глаза расширились.

– О нет… нет… – повторяла она.

Де Креспедес сам возглавил обыск, но они не нашли ничего.

Он вышел из хижины и крикнул солдатам, чтобы они обыскали всю ферму. Потом он вернулся. Он встал в дверях, глядя на Лопеза.

– Где винтовки? – спросил он. – Быстро… где они?

Лопез покачал головой:

– Мы ничего не знаем о винтовках, экселенси.

Де Креспедес повернулся к солдатам:

– Держите его покрепче.

Потом он подошел к женщине. Она повернулась, чтобы убежать в соседнюю комнату, но другой солдат стоял у двери. Он улыбался, и его зубы выглядели как рояльные клавиши. Она металась по комнате, пока ее не настиг де Креспедес. Его рука вцепилась в ее блузку. Он сорвал блузку. Она прижалась к стене, прикрывая руками груди и тихо рыдая.

Де Креспедес посмотрел через плечо на Лопеза:

– Когда ты подохнешь, я буду иметь твою женщину… она хороша.

Лопез сдерживался с большим усилием. В руках солдат он был совершенно беспомощен.

Де Креспедес приказал двум другим солдатам, вошедшим в хижину:

– Отрубайте ему пальцы по одному, пока он не заговорит.

Женщина закричала. Она упала на колени перед де Креспедесом, в отчаянии ломая руки.

– Мы ничего не знаем, экселенси, – повторила она. – Не мучайте моего мужа.

Де Креспедес взглянул на нее с ухмылкой. Он поставил свой пыльный сапог на ее обнаженные груди и сильно толкнул ее. Она упала на пол и осталась лежать, прикрывая голову руками.

Солдаты заставили Лопеза сесть за стол. Они притиснули его руки плашмя к грубым доскам. Использовав штык, как секач, один из негров отсек ему палец.

Де Креспедес сидел и смотрел, как кровь бежит по столу и капает на пол. Потом он встал с гримасой отвращения.

Слышался тонкий визгливый звук, хотя Лопез не разжимал губ. Двое державших его солдат напряглись, стараясь крепче прижимать его ладони к доскам стола.

– Пока не заговорит, – сказал де Креспедес, расстегивая китель и снимая портупею с саблей.

Негр взмахнул штыком и ударил со всех сил. Штык с хрустом прорубил кость, и солдат еле вытащил лезвие из твердой древесины.

Де Креспедес сбросил китель и портупею на скамью и подошел к женщине. Он склонился над ней, что-то бормоча себе под нос. Потом взял под мышки и потащил в соседнюю комнату. Он швырнул ее на кровать, повернулся и ногой захлопнул дверь. Он заметил, что в комнате очень жарко, несмотря на то, что ставни закрыты от солнца.

Женщина лежала на боку, поджав ноги к подбородку. Ее глаза были закрыты, а губы шептали молитву. Де Креспедес опустил свою тушу на постель. Он схватил ее за колени и повернул на спину. Затем он с силой надавил на ее колени и сорвал с женщины всю одежду. Он не торопился. Когда она, сопротивляясь, толкнула его в грудь своими слабыми руками, он нанес удар кулаком по ее груди – так молотком заколачивают гвоздь.

Потом, зная, что напрягшееся тело не даст ему наслаждения, и обладая большим опытом, он принялся ее ломать. Он взял обеими руками ее за плечи, и его пальцы погрузились в нежное тело. Ее глаза открылись, и она закричала. Он растянулся на ней, давя своим туловищем и еще сильнее давя своими жирными толстыми пальцами. Вскоре жестокая боль превратила женщину в плачущий, всхлипывающий кусок податливой глины. Когда он взял ее, она лежала спокойно, его плечи стали мокрыми от ее слез.