– Обычное дело. Полисмен вручает ей квитанцию. Она освободится через пару минут.

Бауманн завел мотор и повел «ягуар» на успокоительной скорости шестьдесят километров в час.

– Вот она едет, – сказал Кейд.

«Астон-мартин» обогнал их, и Бауманн пристроился за ним, не теряя из виду задних сигнальных огней. Они проехали Монтре, Вильнев и мчались дальше, в сторону Ажиля.

– Куда же она направляется? К итальянской границе или в горы? – бормотал Бауманн. – Снегопад собирается.

Но сначала они попали в полосу дождя, и Бауманн включил «дворники».

Едущий за ними автомобиль помигал фарами.

– Это Грау, – сказал Бауманн и взялся за микрофон. – Она впереди нас, Грау. Обходи меня и ее, возьмем даму в коробочку. И смотри, не потеряй ее на развилке. Там одна дорога ведет в Италию, а другая – на Вилларс. Черт ее знает, куда она там свернет.

– Понял.

Двадцать минут спустя, когда Грау шел в нескольких метрах впереди «астона-мартина», а Бауманн в сотне метров позади, они увидели, что машина Аниты свернула влево.

– Она едет в Вилларс, – сказал Бауманн. – Там дорожка ухабистая. Чем выше будем забираться, тем хуже будет видимость, да и снег сейчас пойдет.

Он прибавил скорость.

Не проехали они и километра, как повалил снег и залепил лобовое стекло. «Астон-мартин» прибавил газу и гнал с опасной скоростью, закладывая на поворотах такие виражи, что становилось ясно – водительница прекрасно знала дорогу. Бауманн выключил все огни и гнал почти вплотную за дамой, опасаясь потерять ее машину.

Грау, который заехал на дорогу к итальянской границе, пришлось тормозить, разворачиваться и догонять.

На узкой улочке деревушки Уэмоз «астон-мартин» сбросил скорость, и Бауманну пришлось тормозить, чтобы не врезаться в задний бампер жертвы. Он матерился последними словами.

– Черт, не засекла ли она нас? Ну дает, баба. Умеет управляться с этой железякой.

Дальше пришлось преодолевать крутой подъем, ведущий к деревушке Шевьер, на безлюдных улицах которой хозяйничали снег и туман. «Астон-мартин» шел в сотне метров перед ними. На выезде из деревни Бауманну не повезло: он слишком круто повернул, и машина пошла юзом. Швейцарец успел сбросить скорость и с трудом выровнял ход.

– Она ушла, – сказал Кейд без всяких эмоций.

Он отчаянно вглядывался сквозь мокрое заснеженное стекло, надеясь разглядеть красные сигнальные огни, но их не было.

– Она направляется в Вилларс... по этой дороге просто некуда больше ехать, – сказал Бауманн и замедлил ход на крутом подъеме, ведущем в городок.

– Справа! – закричал Кейд. – Она свернула туда! Там ворота. Я видел, как двое закрывают их!

Бауманн продолжал ехать, но скорость сбавил, а через несколько метров и вовсе затормозил. Вскоре к ним подъехал Грау на «ланчии». Грау высунулся из окна, его зеленая швейцарская шляпа тут же оказалась залепленной снегом. Грау был примерно того же возраста, что и Бауманн. Толст, широкоплеч – типичный швейцарец.

– Она свернула в какое-то поместье, – сказал Бауманн. – Ты заметил?

– Нет. Как можно что-нибудь разглядеть в такую метель?

Бауманн вышел из машины.

– Ждите здесь, – и, согнувшись под ударами ветра, зашагал по дороге назад.

Грау подогнал свою машину к «ягуару». Он закурил и, выбравшись наружу, подошел к Кейду.

– Так, значит, вы и есть Кейд? – сказал он, вглядываясь. – Я много слышал о вас.

– Я тоже много о себе слышал, – равнодушно ответил Кейд, сдвинулся в тень и нашаривал сигареты.

– Фотографируете вы классно, – продолжал Грау. – Я следил за вашими работами.

– Я тоже.

Последовала пауза, и Грау, поняв намек, вернулся к своей машине.

Минут через пять пришел Бауманн.

– Нет сомнений – она там. Высокий забор, железные ворота, за ними – длинный подъездной путь. Зданий не видно. Ладно, Грау, ты остаешься здесь. Следи за воротами. Мы едем в Вилларс. Мне надо разузнать, что это за место.

– Понял, – ответил Грау и помахал им вслед, когда «ягуар» двинулся в сторону Вилларса.

В восемь часов вечера комната отдыха в отеле «Беллависта» была безлюдна. Несколько постояльцев, прибывших в Вилларс на открытие лыжного сезона, собрались в столовой. За каминной решеткой потрескивали в огне поленья. Лампы под абажурами бросали красные отблески на натертый до блеска паркет. В комнате было тепло и уютно.

Кейд сидел в кресле, в дальнем от камина углу. Глаза его были закрыты. Ему страшно хотелось выпить, но он боролся с этим желанием. Задание Брэддока постепенно увлекло его, и он понимал, что если будет пить, то не сможет сделать снимки. Кейд хотел доказать самому себе, что вес его мастерство по-прежнему с ним.