Меня провели в приемную, где сидела одна единственная девушка – секретарь. Рядом с ней высились массивные дубовые двери-створки, обещавшие не менее впечатляющий интерьер за ними. Тесс кивнула девушке и молча вошла в кабинет, остановившись у двери, пропустила меня вперед. Я оказалась в просторном кабинете, но немного темным из-за закрытых портьер. Несколько светильников разливали мягкий золотистый свет по помещению, делая его очень уютным. В воздухе витал еле заметный аромат сигары с привкусом кофе. Мебель при беглом рассмотрении была достаточно скромная, зато поражала воображение своей массивностью. За столом посередине комнаты восседал тот, с кем я встречалась в первый раз, когда устраивалась сюда.

Мужчина в возрасте, полноватый, если бы не слишком серьезный взгляд походил бы скорее на Санта Клауса. Он предложил мне сесть, выразив это одним единственным жестом, в молчании. Тесс ушла. И так мы глядели друг на друга. Он осторожно и оценивающе, я с горящими глазами и бешено колотящимся сердцем. Его речь началась так тихо и осторожно, что я подумала не показалось ли мне. Голос спокойный и шуршащий. Взвешивая каждое слово, директор задавал мне пространные вопросы: как у меня дела, как продвигается моя работа, довольна ли я и проч. Я отвечала, стараясь быть предельно спокойной и искренней. Вскоре он смолк и стал перебирать какие-то бумаги, как я поняла имеющие ко мне отношение. Он уставился на них задумчивым взором и потом вымолвил:

– Дело в том, что у нас освобождается должность второго секретаря, здесь в приемной. Могу я предложить ее вам? Но учтите, что это тяжелая обязанность и это не работа, а скорее призвание, так как придется отказаться от многих вещей.

Я словно не слышала его предостережения, но у меня хватило ума не броситься обнимать его в порыве несказанной радости, но заставить себя помолчать с минуту, а потом с серьезностью и небольшим показным сомнением согласиться.

– Ну, вы можете подумать. Вас никто не гонит. Когда будете готовы, тогда и скажете. Повторюсь, что должность требует некоторой самоотверженности и полной серьезности.

– Я уже готова, – выпалила я, тут же испугавшись его возможной реакции. Он посмотрел на меня испытующим взглядом, я побоялась, что он сочтет меня за одержимую.

– Мне уже приходили такие мысли в голову, – честно призналась я. – И имеются представления, что меня ожидает. Но поверьте, я готова жить здесь и посвятить себя целиком в эту работу. Верю, что окажусь вам полезной и хочу быть полезной. Более того, вы можете положиться на меня, и я заверяю вас, что не разочаруетесь во мне!

Мои слова, казалось, убедили его, хотя он и смотрел на меня с ухмылкой.

– Ну что ж. Преступайте тогда к работе хоть сегодня. Но учтите, что работу как таковую вам никто сразу не даст. Вас будут вводить в курс дела сначала. Кроме того, мы будем смотреть на вас, вы на нас и делать соответствующие выводы. У нас нет ничего сложного здесь, но есть много информации, которой вы будете касаться и вы должны понимать всю ответственность, что ляжет на ваши плечи. Вы должны стать предельно серьезной и ответственной.

Я кивнула.

– Будут вопросы, обращайтесь ко мне.

Он позвонил, вошла секретарь и забрала меня. Итак, я переселилась в другой отдел. Получила доступ туда, куда так долго стремилась. Но пока не осознавала этой чести. Для меня все проходило как во сне, сумбурном и волнительном.

Я познакомилась с секретарем, ее звали Криса. Она представляла собой очень серьезную девушку, настолько серьезную, что я сомневалась улыбается ли она вообще когда-нибудь. В глазах ее не было ничего, кроме отчужденности и какой-то непроницаемой пелены, за которую мне невозможно было проникнуть.

– Ты будешь находиться под моим руководством. Эта работа будет отличаться от той только тем, что информации у тебя поубавится, но то, что останется, потребует от тебя еще больших раздумий. Учти, пожалуйста, что ты должна быть максимально тактичной, иначе тебя снимут с должности, как неспособную справиться с ней. Когда тебя брали к нам, то задавали кучу вопросов и выдавали много анкет. Это не случайно, ты уже поняла. Избавь меня от трудов рассказывать тебе далее, на что я намекаю. Так же с твоей стороны не должно быть никаких удивлений, восхищений или испуга, если ты вдруг увидишь кого-нибудь из благородных. Ни они, ни мы не терпим этого. Они только и поэтому сотрудничают с нами, что мы предельно аккуратны и разумны по отношению к ним. Запомни, мы работаем на взаимовыгодных условиях, они для нас такие же клиенты, как и мы для них. Поэтому с тебя максимальная тактичность и спокойствие. Кроме того, они легко читают души других. Даже если в твоих глазах будет хотя бы намек на восторженность они воспылают к тебе ненавистью и нам придется расстаться с тобой.

Это был человек-стена, из которого нельзя было вытрясти ничего, кроме рабочих вопросов. Итак, я не спрашивала у нее ничего (хотя меня так и подмывало сделать это) и она не лезла ко мне.

Увы, и здесь тоже царила тайна. Я обладала только той информацией, какую должна была иметь для нормального выполнения своих обязанностей. Меня не посвящали более ни во что. И, к сожалению, все ответы на свои вопросы я должна была найти сама.

Я работала честно, и мне не нужно было притворяться или вынуждать себя играть какую-нибудь роль. Я хранила спокойствие, веря, что смогу сблизиться с ними надо было только подождать.