В окно влезала с мысленным стоном. Нет, я совсем не толстая – в бродячем цирке не разжиреешь! Но у драконов анатомия такая – попа куда больше головы и, разумеется, перевешивает. А спустя четверть часа, когда вытащила голову из горшка, оставленного нерадивой кухаркой прямо на столе, поняла – счастье всё-таки есть! В смысле существует! Ну и есть тоже.

Сыто икнув, на всякий случай снова носом повела и опять застыла. Чтобы через миг осторожно слезть со стола и протопать к узкой двери. Она, в отличие от окна, была прикрыта, но из щели у пола пахло так, что рот вновь слюной наполнился.

Я упёрлась лбом, и дверь тут же поддалась. Открылась бесшумно, без малейшего скрипа. Способность видеть в темноте оказалась не нужна. Я даже с закрытыми глазами могла сказать – вон там копчёный окорок лежит, вон там колбасы, чуть дальше, у стеночки, бочка с малосольными огурцами, рядом с ними кадушка мёда. И много чего ещё…

В кладовую я вошла как в храм божий. С невероятным трепетом! Мысли о том, что пора сматываться и искать убежище на день, из головы выдуло. Я подтянула зубами брошенный поводок, осторожно прикрыла дверь и плавно направилась к копчёному окороку. Нет, гречка всё равно лучше, но окорок…

Леди Судьба, ты хоть намекни, чем я заслужила такую благосклонность.

Тяжко. Очень тяжко. Вот прям так тяжко, что сейчас стошнит. И сон такой тягостный, такой липкий… и не отпускает, зараза. А снится невероятная мерзость.

Будто открылась и тут же хлопнула, закрываясь, дверь. Следом раздался оглушительный, исполненный паники вопль. Потом ещё один, но куда более мерзкий и громкий. Следом топот множества ног и новый вопль, после которого прозвучало встревоженное:

– Роззи, что?!

А в ответ:

– Бесы!!!

Пауза, и опять топот. Грохот, будто дверь о стену шарахнула. И тишина… И свет, который пытается пробраться под веки и разбудить.

– О… – шёпотом и на выдохе.

– Ого! – тоже шёпот, но голос другой.

А после опять шаги и выкрик:

– Что случилось?! По какому поводу…

И тишина… Не вижу, но кажется, будто толпа, собравшаяся у двери, расступается, чтобы пропустить кого-то очень злого и очень страшного.

– Роззи? – Вопрошает этот самый кто-то.

Роззи молчит.

Сон неохотно, но отпускает. Снова слушаю тишину и приоткрываю глаза…

«Ох ты ж, блин горелый! Не сон! Мама… мамочка!»

– Да тише вы… – шепчет тот, кто стоит в дверном проёме. Высокий, широкоплечий, полуголый. Его рука лежит на рукояти меча.

Вот же! Рубашку, значится, надеть не успел, а нацепить ножны…

Понимаю, что шевелиться нельзя, но всё равно пытаюсь перевернуться, потому что лежать пузом кверху в такой ситуации не комильфо.

Толпа во главе с полуголым вздрагивает, а я… а у меня…

– Ик!

Толпа делает дружный шаг назад. Ну, кроме полуголого – у него же меч, а с мечом вроде как не страшно.

– Ик!

Пытаюсь сдержаться, но…

– Оно икает? – изумлённо вопрошает кто-то.

– Конечно! – отвечает толстуха в белом фартуке. И добавляет зло: – Оно половину окорока сожрало!

«И ничего не половину. Я вообще этот окорок только надкусила».

– Ик!

Тишина, которая воцарилась вокруг, была напряженной и нервной. За попыткой маленького дракона перевернуться на живот следили столь пристально, что снова на арене цирка себя почувствовала.

– Ваша светлость, а оно… оно кто? – вопросила толстуха. – Бес?

– Нет, Роззи, – ответил полуголый. – Вряд ли.

– А кто тогда? – подал голос парень в форменном сюртуке.

Светлость, обладавшая, кстати, длинной блондинистой шевелюрой и серыми очами, нахмурилась. Сказала с заминкой:

– Я не уверен, но оно на дракона похоже.

– Дракон? – удивлённо переспросил кто-то. – Но драконы огромные, а это…

– А это, вероятно, детёныш…

– Ик! – выпалила я и таки сумела перевернуться.

Опять молчание, но на сей раз потрясённое. И закончилось оно паническим:

– Ребёнок? Маленький голодный ребёнок?! – Толстуха всплеснула руками и даже шаг вперёд сделала.

Её намерения сомнений не вызывали, но…

– Ик!

– Уже не голодный, – пробурчала полуголая светлость.

«И давно не ребёнок», – мысленно поддакнула я.

С величайшим трудом села, обвила лапки хвостом и скромно потупилась. Убивать, судя по всему, уже не собираются, а раз так, можно и на большее понадеяться.