– Мисс Мак–Картри!

Одним прыжком незнакомец снова скользнул в тень и мгновенно исчез в ночи. Споткнувшись о распростертое на земле тело Иможен, Тайлер вздохнул.

– Надо думать, крепко перебрала… совсем как покойный капитан…

Поднять мисс Мак–Картри было непросто, и констебль сердито ворчал.

– Господи, ну и тяжесть…

Наконец, ему удалось доволочь неподъемную ношу до крыльца, прислонить к стене и, отыскав в сумочке ключ, открыть дверь. Тайлер включил свет и вернулся за мисс Мак–Картри. Немного удивляясь, что от дочери капитана вовсе не пахнет виски, он все–таки уложил ее на диван, а сам бросился в кухню готовить крепкий кофе. И только воротясь в гостиную с дымящейся чашкой, полицейский заметил кровь…

Сначала Иможен показалось, будто она гуляет по Лондону в особенно туманный день. Сквозь молочную пелену она видела лишь неясные контуры и огоньки. Но неожиданно мисс Мак–Картри так затошнило, словно она, помимо всего прочего, угодила на корабль. И куда, черт возьми, ей вздумалось плыть? Преисполнившись глубокого отвращения к странной действительности, шотландка опять смежила веки и тут же услышала слабый шепот:

– Приходит в себя…

Иможен открыла глаза. Теперь она ясно видела какую–то соломенно–желтую ширму, загораживавшую все остальное. Шотландка попыталась убрать ширму, и ее пальцы сразу запутались в бороде Арчибальда Мак–Клостоу. Вопль сержанта окончательно привел Иможен в чувство. Она вдруг сообразила, что лежит на кровати в ночной рубашке.

– Что вам понадобилось в моей постели, Арчибальд? – возмутилась она.

– Не в постели, мисс, а в спальне!

– Арчибальд, вы омерзительный старый сатир!

Сержант выпрямился.

– Вы правы, миссис Элрой, – устало проговорил он. – Мисс Мак–Картри и впрямь пришла в себя.

Миссис Элрой? Иможен повернулась на бок и действительно узнала улыбающееся лицо Розмэри.

– Да, это и вправду я, мисс Иможен… Я не могла не прийти, узнав, что вас пытались убить. Не то чтобы я одобряла ваше поведение – вовсе нет! – но я не хочу, чтобы покойный капитан, когда мы с ним увидимся в мире ином, упрекнул меня в бессердечии…

Женщины, сами не зная как, оказались в объятиях друг друга, а поскольку обе не привыкли к столь бурным проявлениям чувств, так и замерли, не зная, ни что говорить, ни что делать дальше. Наконец вмешался Мак–Клостоу.

– Все это ужасно трогательно, но я пришел сюда не для забав.

Нежность, переполнявшая душу Иможен, мигом испарилась, уступив место истинно шотландской твердости.

– А вы что, думаете, я ради собственного удовольствия подставила голову под удар?

– Мне уже случалось говорить вам, что я думаю о вашем поведении, мисс, и, если честно, то, по–моему, будь в Верхней Шотландии хоть сотня экземпляров вроде вас, Ее Величество наверняка уступила бы нас русским, китайцам, короче, первому, кто попросит. Но, между нами, вряд ли она нашла бы желающих!

– Вы оскорбляете королеву, сержант Мак–Клостоу!

– Ее Всемилостивейшее Величество не перестала быть женщиной только потому, что она королева, мисс Мак–Картри, а любая порядочная женщина рассуждала бы точно так же, как я!

– Вот забавно, Арчибальд… А я–то всегда представляла порядочных женщин в несколько ином облике!

Иможен подмигнула миссис Элрой, и та, к величайшей досаде сержанта, разразилась хохотом.

– Болтайте что угодно, мисс Мак–Картри, но я готов спорить, что, если министр финансов хочет, чтобы в казну рекой потекли доллары, ему достаточно сообщить в Вашингтон о намерении Шотландии объявить себя пятьдесят первым штатом Америки и отправить вас в Белый Дом обсудить условия. При виде вас американцы прозакладывают последние штаны, лишь бы вы остались подданной Великобритании! И коли Сэмюель Тайлер воображает, будто его поблагодарят за ваше спасение, он чертовски заблуждается! Надо ж, в кои–то веки представился случай отделаться от вас раз и навсегда, как этот кретин полез изображать из себя героя! Интересно, нельзя ли его подставить под трибунал за ущерб, причиненный государственной безопасности?

Дерзость сержанта так ошеломила Иможен, что, забыв о шотландской стыдливости, она рывком привскочила на кровати и, повелительно указав на дверь, возопила:

– Вон отсюда, Арчибальд Мак–Клостоу!

Приказание раненой возымело действие – оробевший полицейский побрел к выходу. Но, уже коснувшись ручки двери, он передумал и вернулся. Мисс Мак–Картри дрожала от ярости.

– Вы, что, не слыхали?

– Я не глухой, а потому прекрасно все слышал, мисс, но вам не так просто выгнать Мак–Клостоу, ибо в данном случае он представляет Закон! Стало быть, я остаюсь!

– Вы – жалкая личность, Мак–Клостоу!

– Возможно, мисс, возможно, но я бы советовал вам выбирать слова, поскольку миссис Элрой может выступить свидетелем, если я подам на вас в суд за оскорбление полицейского при исполнении служебных обязанностей. А теперь – может, вы назовете мне имя того, кто на вас напал?

– Я его не знаю!

– Насколько я понимаю, мисс, вы отказываетесь сотрудничать с полицией?

– Послушайте, Мак–Клостоу, вы действительно идиот или только прикидываетесь?

– Не увиливайте! Я требую, чтобы вы сказали фамилию человека, которого настолько вывели из себя, что он, не выдержав, применил к вам физическую силу!

– Повторяю, мне она неизвестна.

– Странно… Вы имеете обыкновение встречаться по ночам с незнакомыми людьми?

– Может, вам это и неведомо, сержант, но я уже достигла того возраста, когда всяк волен поступать как ему нравится, никого не спрашивая.

– Все зависит от воспитания, мисс… Однако дамы, которые приводят к себе ночью гостей, да еще незнакомых, а уж тем паче если гость противоположного пола… такие дамы имеют вполне определенное название, мисс…