– Давай еще немного! Ручаюсь, ты никогда не пробовал ничего вкуснее этой лани!
– Подарив еще одну заразительную улыбку, придала мне бодрости охотница.

Во время этого ее заявления я поднял голову, чтоб видеть собеседницу. Так вот коротенькая юбка, весьма своеобразная одежда, для скалолазания, а ножки и попка у Акаме красивые, две такие аппетитные булочки...

Сообщать напарнице о своем наблюдении я посчитал излишним, но и обгонять ее или хотя бы поравняться в этом восхождении я тоже не спешил.

Вершина, или если точнее небольшая площадка с гнездом, злобной птицы показалась внезапно.

– Камни!
– Предупредила меня Акаме, отталкиваясь от склона обеими ногами и буквально улетая в сторону.

Но предупреждение было излишним, поскольку я и так смотрел вверх на ее нож..., в поисках неожиданной опасности и пусть не столь ловко в силу усталости, зато не менее эффективно ушел с пути каменной лавины, обрушенной на нас недовольной хозяйкой гнезда. Видя бесполезность первого обвала, птица заработала лапами, разламывая скалу и собирая новую порцию снарядов, но было поздно, Акаме уже вскарабкалась на уступ, значительно правее, и отвлекла птичку от своего занятия. Я не стал терять время и преодолел оставшийся мне десяток метров и выскочил прямо за спиной, злобно клекочущей на мою напарницу птахи. Мгновенье на оценку ситуации, и резкий прыжок прямо на спину жертвы. Ввиду размеров этой курицы переростка, я сильно сомневался в возможности срубить ей голову одним ударом, чего уж говорить, если у нее перышки были по прочности сравнимы со стальным доспехом. Но обеспокоенная неожиданной букашкой на спине птица сама подставилась под удар, повернув голову, чтоб рассмотреть меня.

Меч вошел прямо в левый глаз, погрузившись почти по рукоять, и самым кончиком, выглянув из правого глаза. Рывок на пределе сил, и я прыгаю в сторону Акаме, желая оказаться подальше, от уже мертвой, но еще не принявшей этого факта курицы.

И вот мы стоим на обрыве, по лицу Акаме текут слезы, рука с клинком безвольно опустилась, и лишь ветер играет черными волосами опечаленной воительницы, развевая их как какое-то знамя вселенской скорби и тоски по утратам...

– Акаме, подумаешь, упала с обрыва...
– Попытался я отвлечь подругу от смертной тоски.

– Жареные крылышки, печенка...
– Роняя скупые слезы, охотница смотрела как там внизу, коварные камнекрабы разрывают нашу добычу.

– Ладно тебе, мы же за ланью пришли, а она где-то в гнезде. Вообще чудо, что птица приняла бой, а не улетела...

– Тушеная грудка, и обжаренные в тесте...
– Продолжала заливаться слезами и перечислять упущенную выгоду профессиональная убийца.

Но я уже понял, как развеять меланхолию, поскольку увидел причину, по которой птица не улетела.

– Акаме! Там три птенца! И они жрут нашу горную лань!

– Что!?
– Подпрыгнув на месте, закричал миниатюрный ангел мщения, в глазах которого сияла жажда справедливости. Справедливости птенцы не пережили.

Ночевать мы остались прямо на уступе, а что безопасно, много еды, и дерева мелких веток и прочего разного, натащенного птицей в достатке, даже для очень большого костра. И если всю эту погоню за ланью я изначально воспринимал как увлекательную беготню с элементами тренировки. Но, попробовав то, что Акаме из нее приготовила, понял, что причина нашей погони вовсе не в зацикленности подруги на еде, вследствие сильного расхода жизненных сил при использовании тейгу. Нет, ничего более восхитительного я нигде не пробовал. Божественный вкус, более того уже после небольшого кусочка усталость как рукой сняло, и в теле забурлила энергия, требующая выхода.

И выход этот нашелся в лице Акаме, уже подобравшей парочку палок, отдаленно напоминающих тренировочные мечи. Этот наш спарринг был фееричным завершением безумного дня. Смеющееся лицо Акаме в обрамлении ореола волос, отблески костра, отражающиеся в глазах, и свист стали, дерева, под аккомпанемент звона от столкнувшихся мечей. Редкие болезненные вскрики, мои ли подруги, когда деревяшка находила брешь в защите, мгновенно сменяемые рыком, призванным устрашить врага и показать ему свою волю к победе.

Угомонились мы далеко за полночь, когда даже чудесное, в прямом смысле, мясо лани не могло больше поддерживать в нас запас сил, да и осталось того мяса, чуть на донышке. Привалившись, друг к другу плечами, мы сидели перед костром, любуясь его отсветами, и расслаблялись, желания что-либо делать, даже спать, отсутствовало начисто.

– Акаме, расскажи о себе? Как ты попала в Ночной Рейд, и почему.
– Спросил я, пользуясь лиричностью момента.

Совсем недавно я уже пытался лучше узнать новую знакомую, но там она предпочла отмолчаться, сейчас же я посчитал момент вполне подходящим, для небольших откровений. А что совместная охота, напряженная и опасная, потребление плодов этой охоты и безумный, спарринг. Это несколько сближает, поэтому я и решился повторно поднять эту тему.

– В ночной рейд? Мне приказали убить Надженду, она уже тогда была членом революционной армии и боролась с империей.
– Тихим голосом начала Акаме, поближе придвинувшись к костру.
– Я уже практически достигла успеха, как она заговорила. О прогнившей империи, о том, что кругом коррупция и власть денег, богачи творят любые беззакония, оставаясь безнаказанными. Я видела все это, знала что все это правда, я ведь тогда служила в элитном отряде наемных убийц, служила империи... Я несла смерть и горе людям...