Когда-то, прежде чем принять и полюбить его таким, каков он был, мне понадобилось прочесть и полюбить все написанное им. Теперь, вдруг так явственно услышав его голос, эти никогда не забывшиеся слова, интонацию только ему одному присущую, я вновь потянулась к стоящей на полке книге, раскрыла её и уже не могла оторваться...

«… А лучше я напишу картину, где будет все: углы и круги, петухи и курицы, галстуки и башмаки, вилки и ложки, люди и кошки, банки и дудки, гномы и раки, сардельки и веники, мандарины и носки, лестницы и полотенца, дома и кашалоты, колбасы и верблюды, дороги и столбы, консервы и рубашки, стаканы и бутылки, бумага и перчатки, шкафы и барабаны, игрушки и часы, корзины и весы, вино и помидоры, веревки и шпроты, картошка и одеяла, кактусы и собаки, палтусы и макаки, книги и чемоданы, балконы и барьеры, заборы и интерьеры; белье, повешенное на веревке; мяч, запущенный в стекло; двери, раскрытые настежь; дом, покосившейся набок; сова, сидящая на дереве; ворона, каркающая с утра до вечера; шашлык, шипящий на шампурах; московский режиссер с катавасией; ведро дырявое, из которого льется вода и уходит в песок; Штора, гад, сбегает от меня, массажист забирает у отца все деньги, лифт подымается на второй этаж с опозданием, сиреневые кусты и деревья, Рудольф Инкович с арфой на спине протискивается....

Гениально! Гениально! Гениально!»*

Через какое-то время объявилась Люда. С обветренным лицом, мозолями на ладонях и вконец исхудавшим Никитой. Соседка, единственно знавшая, куда Люда скрылась, завербовавшись на стройку, сообщила ей, что Витя, как пил, так и пьет. И она вернулась.

– Как ты думаешь, где она была? – спрашивал Витя и с гордостью сам отвечал:

В городе Фрязино! КВН, вобше, какой-то устроила! По телевизору, как не включишь: «Команда города Фрязина! Команда города Фрязино!» Форменный КВН получается!Она вернулась, что бы никогда больше с ним не расставаться. До конца пройти рядом с ним его мучительный путь.

2004 Экванак