Или не увидел очевидного и упустил момент, когда ее можно было раздавить одним ударом? Быть может, в последние годы он стал проявлять странную нерешительность в отдельно взятых вопросах? Или слишком доверять мнению тех, кто, на первый взгляд, вообще не должен вмешиваться в государственные дела? Мог ли он, скажем, издать нелепый указ о раздаче моего баронства близлежащим соседям? Заставить его сиятельство графа Экхимоса бросить все силы на борьбу с нежитью в ЧУЖИХ землях, но при этом палец о палец не ударить, чтобы ему помочь? Или установить какое-то странное опекунство над мальчишкой, о котором даже не знал? Без возражений пожаловать бастарду титул, а потом дать такую ссуду, чтобы тот никогда с ней не расплатился… скажите, в его ли стиле такие необъяснимые решения? А если нет, то с чем это могло быть связано? И кто был способен незаметно, но почти постоянно влиять на разум его величества?

— Святые небеса… — ахнула госпожа ректор, в шоке прикрыв рот ладошкой. — Невзун! Но это же…

Я холодно улыбнулся.

— Совершенно верно. У всех этих решений есть лишь один автор. Самое важное он, разумеется, взял на себя, что-то полегче поручил помощникам… лучшим ученикам, один из которых не так давно, кстати, стал королевским лекарем, другой устроился в столичной ратуше на должности королевского регистратора, третий занимался исследованием порталов, четвертый с младых ногтей интересовался «темным» искусством… всех их объединяет одно — наличие свойств к ментальной магии, которые были умышленно скрыты от Совета магов. Ну и, конечно же, общий учитель, который уже ОЧЕНЬ долгое время считается одним из наиболее опытных, знающих и уважаемых архимагов. Но добровольно покинул Совет магов каких-то десять или пятнадцать годков назад… по старости лет, как он во всеуслышание заявил…

В наступившей оглушительной тишине, в которой все до одного взгляды обратились на единственного человека, который соответствовал данным мною характеристикам, я невозмутимо сложил руки на груди и задал свой последний вопрос:

— Не так ли, мастер Ворг?

Надо отдать старику должное — после того, как я лишил его возможности отпереться, он не потерял присутствие духа. Как сидел, откинувшись на спинку кресла и зябко кутаясь в плащ, так и остался, спокойный и немного насмешливый, словно все происходящее его не касалось.

Не сводя с меня прищуренных глаз, он все так же медленно и неторопливо отпил свое лекарство, будто ничего важнее больше не было. Почти сразу зашелся в надсадном кашле, который долго не мог унять. А когда все-таки сделал усилие и задавил болезненные спазмы, с трудом отдышался и, утерев губы тыльной стороной ладони, хрипло сказал:

— Что ж, голова у тебя работает, мальчик… аргументы железные. Против них даже мне нечего возразить.

— Так вы ничего не отрицаете?! — пораженно воскликнул де Регилль, отшатнувшись и поспешив отодвинуться от соседа как можно дальше. Для этого ему, правда, пришлось торопливо встать и отойти к двери, оказавшись рядом со мной. Но член Совета магов, похоже, посчитал, что это незазорно. — Мастер Ворг, неужели вам нечего сказать в свое оправдание?!

Старик, хлебнув в очередной раз свой настой, равнодушно пожал плечами.

— А зачем?

— Но КАК ЖЕ?!

— А никак, — беспечно отмахнулся архимаг, не торопясь убирать бутылку. — Мне уже все равно ничего не поможет. Мой срок подходит к концу, так что даже разоблачение Невзуна ничего не изменит.

— Так вы все признаете…?!

— Признаю, признаю, — лениво согласился Ворг. — Все признаю и ни от чего не отпираюсь — этот мальчик настолько красиво меня обыграл, что мне, признаться, даже лестно знать, что когда-то он был моим учеником. Далеко пойдет мелкий выродок… если уцелеет, конечно.

— Грин… — с нескрываемой болью посмотрел на старого друга ректор, а я справедливо насупился и изобразил оскорбленное достоинство. Однако доказывать всем, что я не мелкий и очень даже породистый, не стал. Еще успеется.

— Прости, Фалькус, — отвел глаза Ворг. — Тебе не понять.

— Но как же ты мог…?! Так поступить со мной… с ними?!

Старик, переборов мимолетный приступ слабости, снова поднял голову и пожал плечами.

— Не суди других по себе. Когда доживешь до таких лет, может, и сам не раз задумаешься на эту тему. Тогда я просто хотел жить. Потом мне стало все равно, но машина была запущена. Система, как правильно заметил Невзун, уже давно работала без меня. И я не видел смысла ее останавливать. Да и поздно было, если уж говорить начистоту… кстати, ты удивишься, узнав, как много энтузиастов готовы были поддержать меня в битве за молодые умы. Когда я потерял веру, они взвалили все на свои плечи. Сами добывали материал для работы. Сами находили готовую драться за идею молодежь. Сами все контролировали… не всегда удачно, правда, поэтому время от времени мне приходилось вмешиваться, как, например, с тем демоном, которого эти самоуверенные малолетки решили вызвать без моего ведома. Порадовать… ох… хотели. Счастье еще, что я с Оракулом успел пообщаться, иначе сварили бы всех нас в крутом кипятке. И то, едва успел — пришлось просить Мкаша о помощи, надеясь, что он достаточно мне доверяет…

— Но ЗАЧЕМ это было делать?! — непонимающе пролепетала маркиза. — Мастер…

— Заткнись, дура, — грубо отмахнулся от нее маг. — Твоей задачей было тихо сидеть в Совете и время от времени голосовать за нужные мне решения. Ничего больше. Но ты и этого толком сделать не могла, так что послушайте моего совета, Регилль — гоните ее оттуда в шею!

Лилитана де Ракаш вздрогнула и, прижав ладони ко рту, умоляюще посмотрела на графа, но тому было явно не до нее.

— Ворг, но КАК?! И, главное, зачем? Неужто дело было только в дневниках? В конце концов, за что вы так с нами?!