– Господин хочет, чтобы ты сначала помылась! – грубо оборвал он.

Девушка насупилась, но поясок все же распустила. Крупную высокую грудь, едва прикрытую прозрачной тканью, разглядел бы и слепец, каковым высокий аристократ явно не был. Пусть полюбуется на ее гордость, решила Илама, авось подобреет.

Клиент не обманул ожиданий, жадно рассматривая ее ноги, шею, грудь. Девушке показалось, что еще немного – и он на нее набросится.

Но в этот момент за дверью тяжело запыхтели.

– Господин, можно к вам?

Прежде Толстой Бреды появился ее живот. Потом, одышливо хрипя, ввалилась она сама, потом в комнату ужом протиснулся давешний прислужник и моментально уставился на грудь Иламы. Краснолицая толстуха узнала девушку, но не подала виду, разве что слегка кивнула с явным одобрением: молодец, дорогуша, такого клиента заполучила.

– Слава Небесному Диску, что привел в мой скромный дом таких гостей! Что желаете, господин?

Аристократ порылся в кошеле, достал золотой старой имперской чеканки. Все трое, как по команде, уставились на него. Даже прислужник оторвался от блаженного созерцания форм Иламы и жадно пожирал глазами монету. Толстая Бреда тихо охнула и забыла выдохнуть, отчего сделалась еще больше и еще краснее. Золотого вполне хватило бы, чтобы снять на пару дней весь ее дом со всеми обитателями. Включая и ее саму.

– Слушай сюда, хозяйка. Я беру эту комнату на всю ночь. Я хочу все лучшее, что у тебя есть. Вина из твоего подвала, настоящего вина, а не кислого пойла, которым ты потчуешь обычных посетителей. Мяса, овощей, хлеба – доброй еды, чтобы насытить минимум три голодных рта. Только свежее, поняла? Гнилую тухлятину оставь для других. Бадью и несколько ведер горячей воды, помыться вон той милашке, – он кивнул на Иламу. – И все это я хочу быстро.

Щелчком он отправил золотой под ноги Толстой Бреде. С неожиданным для ее огромного тела проворством хозяйка подхватила монету едва ли не прежде, чем она коснулась пола.

– Все будет в лучшем виде, господин!

– Надеюсь. И вот еще что! – аристократ поморщился, будто бы вспомнил нечто неприятное, но чрезвычайно важное. – Меня могут спрашивать.

– Нет-нет, – закивала толстуха, – вас никто и никогда здесь не видел!

– Наоборот, дура. Если придет человек и захочет видеть кина Саргамо – веди его сюда. Только в дверь постучи. Ясно?

– Да, господин. Конечно, господин.

Илама с наслаждением терла себя мочалкой, искоса поглядывая на аристократа. Тот сидел, развалившись в кресле, потягивал вино и угрюмо смотрел перед собой. По мнению девушки, прекрасный напиток, что стоял перед ним в оплетенной бутылке, нельзя было потягивать. Нет – его нужно пить маленькими глотками, наслаждаясь вкусом и букетом ароматов. Лучшего вина ей в жизни не доводилось пробовать. И откуда только старая скряга Бреда его взяла? Неужто купила? Впрочем, кину Саргамо наверняка доводилось пить вино и получше.

«И на меня он совсем не смотрит. Да что с ним такое? На улице лапал, словно невесть сколько времени женщин не видел, а теперь?»

Она перепробовала все. То выставляла на край бадьи ногу, намыливая ее кошачьими, ласкающими движениями, то невзначай приоткрывала грудь, то поворачивалась спиной и натиралась мочалкой, обняв себя руками.

Все напрасно.

«А вдруг он… ну, не может просто так? И нужно его как-то пробудить? Бедняжка. Ну да ладно, не впервой же!»

Илама вытерлась покрывалом, завернулась в него и зашлепала босыми ногами к Саргамо. Залезла с ногами в кресло напротив, сладко потянулась и спросила:

– Теперь пора?

Он усмехнулся.

– Что – пора?

– Господину пора посмотреть на красоту, которую он купил.

– Думаю, да.

Он оказался умелым и неутомимым, как Илама и ожидала, только несколько холодным. Иногда он как будто вспоминал о чем-то, останавливался, чуть ли не на глазах теряя к ней интерес, потом опять пробуждался, возвращаясь к ней из своих неведомых дум и опасений, и все начиналось по новой. В какой-то момент девушка даже забыла про деньги, в ней проснулась обычная женская гордость.

«С кем это он меня сравнивает? Может, его недавно сердечная зазноба бросила? Такая вся, с пышной фамилией и плоскими формами – знаем мы этих аристократочек! А он, значит, пришел сюда забыться. Бедняжка Саргамо, уж я постараюсь, чтобы ты про нее никогда больше не вспоминал!»

И она, удивляясь самой себе, взялась за опостылевшую работу со всем пылом, чего никогда не делала раньше. Обычно ей было наплевать, ждет ли моряка дома жена и сколько у наемника таких же вот однодневных любовниц в каждом приграничном форте. Главное – сколько заплатит.

А сейчас…

Они пробарахтались в постели три или четыре стражи, Илама уже потеряла им счет, но тут в дверь виновато постучали.

– Господин, вас там… внизу… спрашивают, – голос прислужника звучал приглушенно.

– Кто?

– Простите меня, господин, он сказал, что вы знаете.

Илама почувствовала, как оживился Саргамо.

– Хм… Он что-нибудь передал для меня?

– Да, господин. Можно войти?

– Подожди, – аристократ поднялся, набросил на плечи плащ, подошел к двери.