Я не знаю кто первым начал поцелуй. Вот, только что мы стояли, смотрели друг другу в глаза, и уже через секунду, как по хлопку, меня бережно обнимают за талию. Мои руки жили отдельной жизнью, зарывшись в светлые волосы парня. Про губы его и свои, вообще, молчу, они не спрашивали нашего разрешения, просто наслаждались друг другом.

Его уверенный язык чувствовал себя вполне комфортно внутри моего рта. А я просто сгорала в его объятиях, от его ласк. Мне хотелось большего, а на остальное плевать.

Саша отстранился, ну зачем он это сделал?

Мы стояли, прижавшись лбами друг к другу, и тяжело дышали. Боже, как же уютно в его таких родных объятиях, вдыхать такой любимый запах и тонуть в голубых глазах.

– Прости...
– я видела, что ему трудно даются слова.
– Маленькая, родная моя, прости... я не должен был эт...

– Тшшш, - мой пальчик дотронулся до его губ.
– Поцелуй меня... один раз... пожалуйста...
– и откуда только смелость.

Парня уговаривать не пришлось. Целовались мы долго. Пока губы не онемели, а сам поцелуй грозил вот-вот превратиться во что-то большее.

Я выскользнула из объятий и, пискнув "Пока", скрылась за дверью.

Закрыв дверь, я прислонилась к ней спиной. Губы непросто горели, они пылали. На лице глупая улыбка.

– Я люблю тебя Саша, - прошептала я, зная, что он не услышит. Но уже так хотелось сказать эти слова ему в лицо, чтобы он знал. Так... нужно срочно поговорить с Владом...

***

Не знала Диана, что Саша счастливый стоял у её двери и тоже шептал:

– Люблю тебя, моя маленькая. Люблю больше жизни! Они не слышали друг друга, но сейчас они были счастливы, и для них это было самое главное.

Глава 8.Александр.

Горячее учащенное дыхание, обжигающее кожу. Нежные прикосновения маленьких пальчиков к голому телу. Такой родной и такой пьянящий запах любимой. Извивающееся под тобой, отвечающее на все твои ласки, такое манящее и желанное тело. Стоны, переходящие в крики удовольствия.

– Я люблю тебя!

– Я люблю тебя!
– эхом звучит самый любимый и самый родной голос.

И все снова по новой... Ласки, стоны, крики. Только мы в нашем собственном, закрытом ото всех мире...

"Проснись и пой,

Проснись и пой.

Попробуй в жизни, хоть раз-

Не выпускать улыбку из открытых глаз..."

– А-а-а, кто-нибудь, выключите это изобретение идиота.

Но выключать до раздражения жизнерадостный будильник никто не спешил.

"Пускай, капризен успех

Он выбирает из тех,

Кто может первым посмеяться над собой.

Пой засыпая,

Пой во сне,

Проснись и пой..."

– Все, ты труп!!

Я решительно встал. И узкими спросонья глазами стал искать нарушителя своего такого блаженного спокойствия.

Искомый предмет нашелся на шкафу. Какой идиот, додумался его туда запихнуть? Ах да, этим идиотом, кажется, вчера, был я.

Семь утра. Жесть!

Снова улегся на кровать. Спать хотелось ужасно. Сказывалось пол бессонной ночи, в виде уборки квартиры и приготовления, хоть какой-то, еды, и довольно непристойные сны, во второй половине.

На воспоминание тело отреагировало моментально. Да, что там говорить, если меня вчера после поцелуя переклинило, как подростка-девственника, то что говорить про эротические сны, да еще такие реалистичные. Сказывался недостаток удовлетворения, и нахождения рядом практически каждый день Дианы.

Диана... У меня еще долго на губах чувствовался вкус её губ, их мягкость. А её просьба... такая простая, но заставляющая кровь закипать...

Так, срочно нужен холодный, а желательно, ледяной душ, а то встречать родителей я не смогу.

Родители! Ох, черт! Самолет прилетает через два часа. Хоть бы не было пробок на дороге.

Соскочив, понёсся в душ. Изрядно померзнув, вылетел из него. На ходу надевал штаны, заправлял постель, и пытался перекусить. Пару раз поцеловал свой паркет, отметив попутно, что полы вымыты чисто. Молодец всё-таки я!

Обулся и, наспех натягивая куртку, схватил ключи и документы от машины, закрыл квартиру и помчался вниз, иногда игнорируя ступеньки.

Моя хонда стояла у подъезда, и приветливо мне подмигнула фарами, когда я отключил сигнализацию.

Сел в машину и сразу отметил, что в салоне, что-то не так. Воздух вокруг был практически пропитан Дианой, и мне это, как ни странно, очень нравилось, и о, черт... дико возбуждало. Стараясь не думать о своей девочке, и о том, что штаны только от её имени стали как-то малы, я завел двигатель и выехал со двора.