— Ну что, проверим твою везучесть?

Я усмехнулся. Хотел было отмахнуться от его предложения, как от шутки, но, встретившись с ним взглядом, увидел, что он напряжённо-серьёзен. Я удивился:

— Ты в самом деле веришь в мою необычайность?

Олег немного расслабился, видимо, взглянув на ситуацию со стороны.

— Выгляжу клоуном? — Он улыбнулся. Почесал пальцем висок. — Ну и фиг с ним. Девушка, — обратился он к кассирше, разглядывающей нас с полным безразличием, — дайте нам, пожалуйста, ещё и лотерейный билетик. Только пусть он сам выберет, — поспешно добавил он, указывая на меня.

Кассирша достала картонную коробку, наполненную цветными карточками. Я, не глядя, вытащил одну из них, расплатился. Мы отошли от кассы.

— Ну давай, открывай! — Солодовников подпрыгивал на месте, как щенок, которого зовут гулять.

— А если я сейчас выиграю? — Меня забавляла нетерпеливость коллеги.

— Тогда я начну верить в чудеса. Открывай!

Я надорвал краешек билета, развернул вложенную в него бумажку. На бледно-розовом поле, испещрённом волнистыми линиями, чётко значилось: «Выигрыш 25 000 рублей».

Примерно минуту мы молча стояли и глядели в бумажку. Наконец Олег взял лотерейный билет, ощупал его и осмотрел с обеих сторон. Затем аккуратно сложил и сунул мне обратно в руки. Проделав эти манипуляции, он взял меня под локоть и потащил обратно к кассе.

— Девушка, — сказал он, неестественно улыбаясь. — Мой товарищ хочет ещё купить у вас лотерейных билетов. Три. Нет, лучше пять!

Кассирша вновь вытащила откуда-то снизу коробку с билетами и протянула её Солодовникову. Тот отпрянул и указал на меня:

— Нет, это он должен выбрать.

Я вытащил билеты, и мы отошли от кассы. Все разворачиваемые мною бумажки оказывались с крупными выигрышами. Когда я в последнем билете вскрыл выигрыш в пятьсот тысяч рублей, Олег шумно выдохнул. Он посмотрел на меня округлившимися глазами, потом воскликнул:

— Может быть, они все здесь такие? — и вновь ринулся к кассирше.

Уставшая женщина флегматично достала всё ту же коробку. Олег набрал целую горсть билетов, вернулся ко мне и стал лихорадочно их открывать. Все вскрытые им бумажки содержали одну и ту же лаконичную надпись: «Без выигрыша».

Магазин был огромным. Полки с товарами уходили под потолок. Я задирал голову вверх — и от этого шея начинала болеть, как когда-то давно, когда я впервые снизу рассматривал небоскрёбы в Нью-Йорке.

Я бродил между стеллажами, разглядывая товары. Яркие этикетки сливались в одно большое лоскутное одеяло.

Где-то должен быть выход.

Шаги звучали гулко. Мне казалось, что я один в этом огромном магазине. Зайдя в очередной тупик — проход, перегороженный пустым автопогрузчиком, я остановился. Кажется, я забыл, где здесь выход.

Стало страшно. Я зажмурился. Внутри колыхнулась мысль, что это сон. Я сосредоточился на своём дыхании, на стуке сердца. Дыхание успокаивалось, сердце стало биться более размеренно.

Сейчас я открою глаза. Сейчас.

Нет, я не проснулся. Я всё в том же магазине. Но выход оказался рядом. За углом весело светились ряды касс.

Почти все кассовые узлы были пусты, лишь в одном из них сидел кассир в синей форме магазина. Я подошёл к нему. Было неловко выходить из торгового зала без покупки.

— Дайте мне парочку лотерейных билетов, — сказал я, протягивая деньги.

Кассир выдал мне билеты. Я тут же вскрыл их. В каждом из них был выигрыш с большим количеством нулей. Я вертел в руках цветастые бумажки — и вдруг заметил, что на обратной стороне каждого билета напечатан мой портрет. Я изумлённо пригляделся — всё верно, это была фотография с моего рабочего пропуска.

Кассир внимательно наблюдал за мной. Я поднял глаза и узнал того самого человека со шрамом на лице, выдавшего мне парашют.

— Ну а чего вы хотите? — спросил меня бортпроводник-кассир, кисло улыбаясь. — Вы ведь сами организовали эту лотерею.

— Я? — Мой голос звучал глухо, как будто из-под одеяла. — Почему я?

Кассир молчал. Кажется, он к чему-то прислушивался. Где-то явственно раздавался звон.

Звонил телефон на тумбочке у кровати. Я тряхнул сонной головой и поднял трубку.

— Платон? — Голос Солодовникова не отличался привычной бодростью. — Я тебя не разбудил?

Я глянул на часы. Не было ещё и семи утра.