Все эти гигантские преобразования требовали денег. Но как раз деньги у нас были, и их становилось всё больше. Внезапные российские открытия в сфере энергетики потрясли мировую экономику и перенаправили финансовые потоки в нашу страну. Министр Колодин, ещё недавно бывший медленным и грустным от депрессивной экономики, в последнее время стал порывистым, нервным и счастливым от внезапно свалившихся на него задач совсем другого порядка — максимально эффективно использовать средства и не допустить перегрева экономики.

Однако резкие перемены в стране пришлись по душе далеко не всем. В армии и силовых ведомствах начались сокращения невиданных в России масштабов. Отправленные в отставку генералы из моей «первой стопки личных дел» роптали всё громче и уже открыто обвиняли меня в развале армии, покушении на безопасность страны и намеренном ослаблении обороны перед лицом вероятного противника. Солодовников приносил мне доклады о том, что смещённые военные собираются в некие тайные организации, но я лишь отмахивался — и без того было слишком много дел.

Поэтому, спустя полгода президентства, проснувшись в своей квартире и обнаружив в ней незнакомых вооружённых людей, я не удивился.

Было неприятно, что на территорию, которую я считал личной, вторглись чужие люди. Было любопытно, чего они хотят и что собираются предпринять. А вот страха не было совсем.

— Добрый вечер, Платон Сергеевич, — сказал высокий мужчина в камуфляже и с седыми волосами. На вид ему было лет сорок, и я готов был поспорить, что, по крайней мере, чеченскую войну он прошёл. — Точнее, доброй ночи, — поправился он, перехватив мой взгляд, скользнувший на настенные часы.

Мужчина с виду был безоружным, однако за его спиной стояли два молодца, вооружённых автоматами. Ещё двое маячили в дверях спальни. Седой, по всей видимости, был главным в группе.

— Я оденусь? — спокойно спросил я, вылезая из-под одеяла.

— Одевайтесь, — ответил седой. — Только отворачиваться мы не будем, извините.

Я встал и под прицелом автоматов, как бы случайно направленных в мою сторону, открыл шкаф и принялся надевать домашние брюки и рубашку.

— Я рад, что вы адекватно воспринимаете происходящее, — седого, казалось, удовлетворяло моё поведение. — Хотелось бы без лишних эмоций обсудить с вами некоторые вопросы.

— Хорошо, — ответил я почти весело. — Давайте обсудим. Пройдёмте тогда уж в гостиную, там будет удобнее.

Седой кивнул — и мы проследовали в соседнюю комнату. По пути я отметил, что нежданных визитёров не меньше шести и что огонёк связи с охраной на пульте не горит.

— Вы бы хоть разулись, — сказал я, заметив, что автоматчики шагают по моему светлому ковру в уличной обуви. — Уважайте труд других людей.

Ребята, смутившись, стали неловко топтаться, расшнуровывая ботинки и свесив автоматы. Пожалуй, даже сейчас всемогущий и почти легендарный Колпин был для них хозяином положения. Седой, заметив это, поспешил перейти к делу.

— Платон Сергеевич, я думаю, вам стоит подписать этот документ, — он достал из нагрудного кармана лист бумаги, развернул и протянул его мне.

— Может быть, чаю, кофе? Или что-нибудь покрепче желаете? — Я с видом радушного хозяина уселся в кресло, жестом пригласив моего визави в соседнее.

Тот, поколебавшись, тоже сел:

— Нет, спасибо. Как-нибудь в другой раз.

Он продолжал протягивать мне листок. Я, наконец, обратил внимание на бумагу и взял её в руки:

— Что это?

— Это ваше заявление о том, что вы уходите в отставку и передаёте всю полноту власти на период до новых внеочередных выборов президента.

— Передаю, извините, кому? — Я смотрел не в документ, а в глаза седому.

Тот, пытаясь сохранить невозмутимость, ответил:

— Генералу Малинину. Александру Львовичу.

Я наморщил лоб, вспоминая, кто это. Кажется, он был заместителем Шугурова, бывшего министра обороны, смещённого мною. В памяти услужливо всплыл образ генерала Малинина: грузный пятидесятилетний мужчина с внешностью председателя колхоза и замашками мелкого диктатора. Насколько я помнил, во время обсуждения кандидатур в министры именно его Солодовников охарактеризовал как «посредственность, но карьерист и опытный манипулятор».

Именно Малинина я сократил в первых рядах. А он, видимо, всерьёз надеялся на министерское кресло, в которое в итоге уселся никому не известный полковник.

— Малинину? — переспросил я и взглянул на документ.

Седой молчал, наблюдая за моей реакцией. Я встал и, делая вид, что вчитываюсь в текст, начал мерить шагами комнату, постепенно приближаясь к выходу на балкон. Подойдя к двери, я не спеша открыл её, вышел наружу и аккуратно повернул защёлку замка.

Первые мгновения седой ещё не понимал, что произошло, затем, выпучив глаза, что-то отрывисто приказал своим бойцам — и те кинулись к балконной двери.