«Профессора» отлупили изрядно и даже пару раз с криками «Янки, гоу хоум!» бросили головой вперед в наглухо закрытые стеклянно-бронированные двери консульства, но воротца так и не открылись.

«Америкос» провалялся на асфальте еще с полчаса, пока шел митинг, и встал лишь тогда, когда закончившие свои дела нацболы организованной колонной скрылись за поворотом улицы.

Утрамбованный, но не побежденный скандалист прихрамывая двинулся к ухмылявшимся ментам и попытался устроить истерику и им, за что был вторично подвергнут физическому наказанию, доставлен в «обезьянник» местного отделения, где спустя шесть часов выяснилось, что пострадавший – действительно гражданин США, действительно профессор славистики из Массачуссетского университета и, к тому же, близкий друг штатовского президента, которого он должен был сопровождать во время обзорной экскурсии по городу и присутствовать на банкете в Смольном.

Ситуация сложилась ужасающая, но менты смогли усугубить и ее, выманив профессора на улицу перед околотком и захлопнув перед его носом входную дверь, которая в тот день больше не открылась. А вышедший вместе с профессором на свежий воздух сотрудник вдруг перестал узнавать американца, разорался на всю улицу «Убери руки, гомик проклятый!» и убежал, оставив пострадавшего одного в окружении неодобрительно качающих головами прохожих...

– Ты сейчас куда? – осведомился Ортопед, упаковывая ружье в красивый кожаный чехол.

– На выставку дохлых кошек в дом культуры «Таксидермист», – невесело пошутил Аркадий. – Перекусить, блин, надо, – Глюк покрутил головой и нашел взглядом отпрыска, уже усаженного в темно-вишневый «jaguar S-type» супруги, примчавшейся к зоопарку после прошедшего экстренного репортажа по телевидению, и успевшей как раз к моменту триумфального выхода братков с территории. – А потом по делам...

– Я с тобой, – просто сказал Михаил. – Меня тоже что-то на хавчик пробило...

В кабачок «У Литуса», славный своими горячими мясными блюдами и не менее регулярно происходившими в нем собраниями реальных братанов города на Неве, Клюгенштейн прибыл вместе с Ортопедом, Комбижириком, Тулипом и Армагеддонцем.

Пока верзилы рассаживались за сдвинутыми вместе двумя столами, недавно принятый на работу и потому еще не знакомый с большинством посетителей сомелье [38] терпеливо ждал поодаль. Когда же великолепная пятерка уместилась на стульях и уткнулась в развернутые меню, главный по алкоголю решил, что настал его час и приблизился.

– Апперитивы какие будете? – сомелье склонился над плечом Армагеддонца.

– А чё есть? – поинтересовался браток.

– Практически всё, – прожурчал сомелье.

– Тогда – водочку, – заявил Ортопед, окидывая унылым голодным взглядом пока еще пустой стол.

– Рекомендую «Золотые купола», – предложил сомелье.

– А производство чьё? – подозрительно осведомился Комбижирик.

– Завода «Красная звезда»...

– Москва? – спросил Тулип.

– Москва, – подтвердил сомелье.

– Отказать, – надулся Армагеддонец. – Ливизовские есть?

– Есть, но... – стушевался сомелье. – Может, «Золотые купола» попробуете?

Братки переглянулись.

Непосвященному человеку их стремление пить исключительно продукцию питерского комбината «Ливиз» показалось бы по меньшей мере странным или нарочито патриотичным. Мол, всё, что делается в Москве и ее окрестностях – отстой, а мы будем хлебать наше, родное. Не взирая на качество.

Но дело было в другом.

По непонятным причинам питие ливизовской продукции действовало на братанов умиротворяюще. После нее не хотелось буянить, разносить вдребезги и пополам припаркованные у ресторана машины, выбрасывать из окон визжащих официантов, бить панорамные стекла витрин, гоняться за патрульными милицейскими автомобилями, угонять пришвартованные у набережных прогулочные теплоходы и кататься на них по каналам, застревая в крутых поворотах, врываться по ночам в музеи и театры, и прочая, и прочая. А хотелось мирно сидеть в теплой компании друзей, беседовать за жизнь и рассказывать различные поучительные истории из жизни.

Первым столь необъяснимое действие водок «Менделеев», «Охта», «Синопская», «Петр Великий» или «Пятизвездная» подметил Денис Рыбаков, который даже провел ряд экспериментов. Контрольные группы, пившие «Охту» и «Синопскую», благополучно и почти без происшествий, если не считать регулярного втаптывания в асфальт излишне приставучих служителей дорожного бога ГАИ, добирались до дома. Но вот испытуемые, принимавшие на грудь что-нибудь иное, типа водки «Урожай», «Казачья» или «Царский штандарт», попадали в гораздо более серьезные переделки со стрельбой, погонями и травмами различной степени тяжести.

Химический анализ особой разницы между разными сортами разных заводов не выявил, поэтому проводившие его три доктора наук, семь аспирантов и девять лаборантов выдвинули гипотезу, что всё дело в воде.

Мол, именно местная водица немного усмиряет кипящий разум неугомонных пацанов и переводит их активность в мирное русло.

В общем, факт благотворного влияния ливизовской продукции на Хомо Сапиенса был научно установлен и братаны приняли решение, во избежание негативных последствий, употреблять строго определенные сорта.