Стал ловить себя на мысли, что все чаще смотрит на детские площадки. Выглядывает во двор, чтобы увидеть, как дети резвятся в снегу, играя в снежки. Все, будто сговорившись, нарочно подбрасывали ему почву для размышлений и навязчивых мыслей. И он невольно все чаще и чаще стал им поддаваться.

И везде — дети. Куда бы он ни шел. На стоянке, на лавочке в сквере, на пешеходном переходе, около магазина, во дворе, на таблоидах вдоль дорог, на витринах магазина — детские игрушки.

И Максим стал постепенно осознавать, что среди вот таких же улыбающихся ребят, может быть и его малыш! У него могут быть его волосы, или глаза такого же, как у него цвета, он будет забавно дрыгать ножками, если он посадит его на плечи. Так же, как дрыгают ножками те дети, которых он видел на плечах папаш, гуляющих в парке. Он может держать его за руку или катать в коляске, а малыш будет тянуть к нему ручонки, зная, где ему будет комфортнее и уютнее. И он бы смирился, подхватил его руки…

Почему это уже не стало казаться ему столь ужасным?… Что изменилось? Или что изменило его?… Он стал иначе смотреть на это, под другим углом?… Или просто иначе? Но так не бывает!.. Или бывает?… Да и не так это ужасно — быть отцом, иметь своего ребенка! Ведь он уже однажды свыкся с этой мыслью, свыкся настолько, что едва не умер от боли, когда потерял его! Разве не может это повториться вновь?… Через страх, недоверие, ошибки, боязнь!? Неужели он не справится с этим?… Он — сильный, волевой мужчина!..

И потом, будто уверившись в том, что терять ему нечего, Максим стал заходить в детские магазины, рассматривая игрушки и подбирая кроватку, обои в детскую, кресло-качалку для Лены… Подарки…

Совсем забыв о том, что он лишился право делать это, когда уничтожил свою любовь.

Начало декабря в деревне было морозным и туманным. Снег шел не переставая, будто извиняясь за то, что, выпав в ноябре, потом стремительно и неожиданно растаял, а потому сугробы были огромными. Снег покрывал дома белоснежной простыней, погружая город в морозную зимнюю сказку, окаймленную разрисованными инеем деревьями. Автобусы стояли, застревая в снегу, и не двигались дальше поворота на город, а поэтому на пару дней, пока из центра не пригнали очистительную технику, деревня оказалась изолированной от остального мира.

— Вот так каждую зиму, — ворчал Николай, — хоть раз кто подумал головой, как люди зимой по бездорожью до города добираться будут!? Хоть кто заикнулся о том, чтоб нам дорогу сделать нужно!? Да только толку, воз и ныне там, — махнув рукой, безнадежно говорил он.

— Это он каждую зиму так ворчит, — пробубнила Тамара, глядя вслед Николаю.

— А ты давно на него работаешь? — спросила Лена.

Тамара пожала плечами.

— Да года два уже будет, а что? — она подозрительно сощурилась. — Просто так интересуешься?

— Просто так, — кивнула Лена. — Мне интересно, почему вы… так относитесь друг к другу?

— Как? — нахмурилась Тамара. — Нормальные у нас с ним отношения.

— Мне кажется, что вы слишком часто ссоритесь… — и почему такое ощущение, что она навязывается?

— Да нет, как обычно, — беспечно проговорила Тамара. — Что не так-то?

Лена смущенно потупилась, вот не хотела же она вмешиваться в их жизнь. А вон как получилось!

— Просто мне показалось, что Николай… Иванович к тебе теплые чувства испытывает.

— Кто?! Николай?! — удивилась Тамара, а потом вдруг расхохоталась. — Да ничего подобного!

Лена обиженно поджала губы.

— Ну, значит, показалось, — пробормотала она. — Только это все равно видно, скрывай, не скрывай…

Тамара посмотрела на нее без смеха в глазах и промолчала. А Лена ощущала себя неловко.

Ей не стоило вмешивать. Какое ей дело? Никакого. Тамара стала ей подругой, а Николай почти заменил отца, но что это меняло для нее? Для них? Как смотреть на свою жизнь теперь, после того, как она почти нашла себя? Вот-вот, и отыщется тот последний ключик, который открывает двери в ее счастливое будущее. Но где он?… И что будет, когда она отворит ранее запертую дверцу? Что найдет за ней?!

Как она видела свою жизнь в дальнейшем, свое будущее? Слишком много перемен. От них голова шла кругом, и мысли о том, как быть, как правильно поступить, как не ошибиться, терзали ее каждый день. И каждый раз она пыталась отложить их на следующий день. Но понимала, что таким образом лишь убегает от себя. Разве можно что-то решить, стать в чем-то уверенной, когда ты не можешь решиться даже на то, чтобы подумать, как будешь жить завтра? С новой собой. Со своим ребенком. С Максимом… или без него?… Даже этого ты еще не решила, не определилась окончательно. Ведь не ошибиться так трудно! И боязнь совершить эту ошибку, может быть, роковую, которая однажды уже сломала тебе жизнь, страшно.