Но сейчас все обвинения смотрела ему в лицо его же глазами. И его губы настойчиво шептали, а потом кричали ему о том, что он виноват во всем. В боли любимой женщины, в каждой ее слезинке, пролитой из-за него, в каждой морщинке, залегшей в уголках губ, когда она заставляла себя улыбаться, в каждом ее вздохе, когда она словно бы заставляла себя дышать…

Беспринципный, бессердечный ублюдок, не имевший права называть Лену своей женщиной.

Игрок с судьбой, который все же проиграл…

Макс сделал несколько шагов вперед, направляясь в спальню, и внезапно застыл у самой двери, немного приоткрыв ее.

Что-то изменилось. Что-то непоправимо изменилось… Он не знал, что именно, но чувствовал, ощущал это каждой клеточкой тела. Это словно впилось в него миллионами иголочек и настойчиво кололо кожу. Прерывало даже биение его зачерствевшего сердца, но учащало бешено несущийся вперед пульс…

Что-то было не так.

Так же скрипнула дверь… Так же звякнули ключи… Так же стучали часы в гостиной… Все те же слова были сказаны при встрече… Те же легкие, едва слышимые шаги… Но…

Когда Лена пришла… Ее взгляд, наклон головы, морщинка между бровей, слегка приоткрытые губы с вырывающимся сквозь них прерывистыми вздохами, движения рук… Вопросы и ответы… Вроде бы так же, как и всегда, но все было не тем… Сегодня…

Потому что сегодня… Лена солгала ему.

Макс потрясенно выдохнул.

Вот что изменилось.

Нет, это невозможно… Она не могла солгать. Да и в чем?!

Макс покачал головой.

Нет, нет, это просто безумие, бред сумасшедшего! Его бред! Этого не может быть. Не может быть…

Она была в парке, кормила голубей. Как всегда. Как всегда! Она постоянно туда ходит, пусть ему это и не нравится. И этот чертов парк, и эти чертовы птицы… Почему именно туда она приходит, чтобы успокоиться?! Разве ЭТО место может ее успокоить?!

Сегодня все было, как всегда, никакого подвоха… Она говорила правду. Правду!

Макс замотал головой в разные стороны, словно отгоняя наваждение.

Но этот взгляд, едва заметное дрожание губ, нервный вздох…

Она закрыла глаза, словно бы скрываясь от него. И прижала к себе плащ, вешая его на место… Мелочь, но… Не то, совсем не то…

Он просто сходит с ума. Сходит с ума, вот в чем дело.

Макс тяжело выдохнул и…

Тихие шаги, почти невесомые, легкие, как полет бабочки. Лена.

Несколько секунд… Макс почти не дышит… Боится даже шевельнуться…

— Привет… Это я.

Позвонила кому-то.

Макс замер и прислушался. Сердце мгновенно забилось сильнее и грохотало теперь тяжелыми ударами где-то в горле. В висках нестерпимо загудело, в глазах — только туман. Рука, сжимающая ручку двери, вспотела, ладонь скользит по металлу.

Макс сглотнул. Послышался Ленин голос.

— Я дома, да… Только что пришла из парка. Все хорошо, честно, — уверяет кого-то. — Я знаю, что он не хочет этого, — сожаление?! — Он запретил, да… Но я все равно… — обида, может быть?! Не разобрать. — Ты всегда так говоришь… Послушай, кое-что… случилось, — так, так… а это что такое?! — Нет, не по телефону… Давай встретимся? Когда тебе удобно?… Завтра? Хорошо. Давай в три. На нашем месте, да?… Хорошо, не буду. И я тебя люблю. До встречи.

Макс ощутил, как затрепетали его вены, нервно вбиваясь пульсом в его запястья глухими биениями. Дрожь прошлась по телу, обдавая ледяным холодом каждую клеточку тела. Что-то болезненно сжалось в груди, стискивая сердце невидимыми путами.

Он сделал нетвердый шаг назад, затем еще один. Тяжело вздохнул и облокотился спиной о стену, сжимая руки в кулаки. Закрыл глаза и до боли сжал зубы.

Он думал, что сошел с ума, несколько минут назад, но горько заблуждался.

Кажется, все его сумасшествие еще впереди.

С кем Лена разговаривала?! Где завтра с этим кем-то встречается?! И о чем хочет ему рассказать, черт побери?!

Они встретились в стареньком кафе на окраине города.

Маленькое, уютное и недорогое, таких кафе по городу было немного, все стремились к роскоши и дороговизне, всеми способами желая указать на свое материальное состояние. Своей исключительностью и неповторимостью оно словно выделялось среди других. Здесь можно было заказать чашку чая с лимоном или крепкий черный кофе и, присев за небольшой столик в конце зала, беседовать о своих проблемах, обсуждать последние новости или просто делиться сплетнями, как в гостях у приятелей или друзей. Домашняя обстановка уюта и тепла способствовала тому, чтобы «раскрыть душу». Успокаивала и словно бы благословляла на откровение.