Наконец, ключевая функция, которая преобразует выбранный объект в валюту, — его роль средства обмена. Есть и другие функции, которые исполняют сегодняшние деньги, — они выступают в качестве расчетной единицы, хранилища ценностей, инструмента для спекуляции и так далее. Однако для целей данной книги эти функции сравнительно вторичны, учитывая, что существуют вполне эффективные валюты, которые не исполняют некоторых или всех из этих второстепенных функций.

Короче, «аура» денег переносится на некоторую «вещь», как только сообщество договаривается об использовании ее как средства обмена.

Помимо «ауры» мы сами наделяем деньги властью. Как заметил Марсель Пруст, «материальные объекты не имеют никакой власти, но в наших обычаях наделять их властью…» [79] .

А Джеймс Бучан так описал этот процесс: «Различие между словом и деньгами в том, что деньги всегда символизируют различные вещи для различных людей: банкнота может рисовать одному человеку спиртной напиток в пабе, поездку на выставку другому, а третьему бриллиантовое кольцо, акт милосердия четвертому, избавление от судебного преследования пятому, а для шестого она обозначает комфорт или безопасность. Деньги — это замороженное желание.…Этот процесс желания и воображения, запускаемый и завершаемый миллион раз каждую секунду, двигает нашу цивилизацию… Мысленные образы вещей, которыми оперируют человеческие желания — безграничные или ограниченные только воображением, — равняются тем же самым вещам» [80] .

Появление новых денег— больше чем техническая проблема. Всякий раз, когда валюта возникает в сообществе, она неявно определяет, кто держит власть в этом сообществе. Так, когда у власти были священники, именно храмы выпускали деньги. Когда управляли короли, Аристотель присвоил им лично «суверенное право выпускать валюту». В индустриальном веке образцом власти стали национальные государства, и национальные валюты автоматически стали доминирующими.

Теперь, когда власть начала утекать из рук национальных государств, не должно вызывать удивления, что новые, не национальные валюты выходят из подполья. Однако многие люди все еще склонны думать, что в современном мире возможен только один вид денег, вроде знакомых им национальных денег в форме купюр и монет. А центральные банки поддерживают это заблуждение, но это всего лишь непременный трюк фокусника: заставить нас поверить, что мы нуждаемся в его, фокусника, помощи, чтобы создавать деньги. Это определенно не так; различные средства обмена возникали сами собой и сосуществовали как в прошлом, так и теперь. Некоторые из современных — «полетные мили» или деньги сети Интернет — первые ласточки корпоративных средств, применяемых для платежей. Их появления и следовало ожидать с приходом информационной эпохи; а другие примеры будут рассмотрены в следующей главе.

Но прежде чем приступить к исследованию этих новых, мало знакомых нам валют, мы должны получить устойчивый базис для сравнения ключевых характеристик, общих у всех известных нам валют разных стран, и влияния, которое они производят на общество.

Все денежные системы облегчают процесс обмена между людьми. Но всякий раз, в ходе становления определенной финансовой системы, замечательная движущая сила денег неизменно «нагружала» систему множеством других задач — иногда сознательно, чаще подсознательно — от поддержки престижа богов или правителей до службы коллективным социально-экономическим интересам.

Главные характерные черты современной денежной системы, ее особенности впервые проявились все вместе в довикторианской Англии, как раз во время промышленной революции. Эта дожившая до нас денежная система выглядит так, как если бы проектировщики специально задались вопросом: какой должна быть денежная система, чтобы укрепить наше национальное государство и сконцентрировать ресурсы, обеспечивающие систематическое и конкурентоспособное развитие тяжелой индустрии?

Даже если проектировщики никогда не задавали такой вопрос, система доказала удивительную успешность в достижении именно этих целей. Каждая страна в мире, независимо от уровня развития или политической ориентации, приобрела эту довикторианскую конструкцию. Даже коммунистические страны воспроизвели все ее ключевые особенности, за исключением того, что банки стали принадлежать государству, а это на практике оказалось невыгодным.

Начиная с Англии конца XVII — начала XVIII столетия все валюты индустриального века имеют четыре общие ключевые особенности, которые люди постепенно начали воспринимать как самоочевидные. Но не следует думать, что как-то раз в прошлом некая группа англичан-заговорщиков, собравшись в темной, прокуренной комнате, выдумала настоящую денежную систему. Нет, это было медленное и постепенное развитие платежных и банковских правил. Оно сопровождалось и драматическими изменениями в личном восприятии, и коллективными кризисами вроде необходимости финансировать войны или политической реакцией на банкротства 20-х годов XVIII века, связанные с финансированием путешествий в южные моря. Менялась и культура трудовых и торговых взаимоотношений. В итоге более или менее осознанного выбора и возникла комбинация из разнообразных, сложившихся к тому времени денежных систем. И она замечательно гармонировала с довикторианским английским Zeitgeist [81] , с 15  приоритетами и менталитетом островной страны, вынужденной держать в равновесии свою мировую империю.

Некоторые традиционные элементы современной денежной системы могут быть прослежены вплоть до обычая средневековых ювелиров давать деньги взаймы или до банков эпохи Возрождения в Тоскане и Ломбардии. Но многие из этих священных традиций разрушились и заменились новыми, когда столкнулись с Zeitgeist довикторианской Англии. Например, начисление процентов — ростовщичество — запрещалось и на моральных, и на юридических основаниях более двадцати столетий и повсюду, но внезапно было введено в обычную, общепринятую практику.