Ана пыталась найти ответ, но завороженный под его взглядом, ее разум путался... король казался нереальным, этот мощный мужчина, почтительно склонившийся перед ней. Чтобы обрести окончательную уверенность, она подняла руку и сократила расстояние между ними...

Что она творит?

– Простите меня, мой повелитель...

Он обхватил ее ладонь, и от прикосновения плоти она изумленно ахнула. А может, это сделали они оба?

– Прикоснись ко мне, – велел мужчина. – К чему пожелаешь.

Когда он ослабил хватку, Ана положила дрожащую ладонь на его щеку. Теплая. Гладкая, после недавнего бритья.

Закрыв глаза, Король подался вперед, по величественному телу прошла дрожь.

Он замер в таком положении, и Ана ощутил прилив власти... не высокомерной, без амбиций к своей выгоде. Причиной стала неожиданная твердь, которую она нашла на, казалось бы, весьма скользком склоне.

Как такое возможно?

– Ана... – выдохнул он, словно ее имя – некое заклинание.

Больше ничего не сказал, но сам язык потерял свою необходимость, все части речи и словарный запас не мог дать не то, что определения, даже легкого намека на ту связь, что соединила их.

Она, наконец, опустила взгляд.

– Вы не желаете лучше рассмотреть меня?

– Я увижу всю тебя... и смотреть – далеко не все, что я планирую, – угрожающе промурлыкал король.

Аромат мужского возбуждения наполнил воздух, и, невероятно, но ее тело ответило на зов. С другой стороны, чувственная агрессия была под уздой его воли: он не возьмет ее сейчас. Нет, казалось, мужчина собирался сохранить ее добродетель, пока не окажет ей честь и уважение, подобающим образом соединившись с ней браком.

– Дева-Летописеца чудесным образом ответила на мои молитвы, – прошептала Ана, моргая от набежавших слез. Все годы беспокойств и ожидания, наковальней висевших три десятилетия над ее головой...

Король улыбнулся.

– Если бы я знал, что есть на свете такая женщина, я сам бы молил прародительницу расы. Но у меня не было фантазий... и этого достаточно. Иначе сидеть мне, ничего не делая, годами в ожидании, когда ты войдешь в мою судьбу.

На этих словах он резко поднялся и подошел к разложенным одеждам. Были представлены все цвета радуги, и с ранних лет ее учили, что каждый оттенок имеет свое значение в иерархической лестнице при дворе.

Для нее он выбрал красный. Самый ценный, знак, что она будет наделена привилегиями среди остальных его женщин.

Королева.

И одного этого было достаточно. Когда она представила, скольких он возьмет, грудь пронзила резкая боль.

Когда он снова подошел к ней, должно быть, король ощутил ее печаль.

– Что тревожит тебя?

Ана покачала головой, сказав себе, что не должна печалиться о том, что придется делиться супругом. Она...

Король покачал головой.

– Нет, ты будешь единственной.

Ана отшатнулась.

– Мой повелитель, но согласно традициям...

– Разве не я правитель всего? Разве я не могу повелевать жизнью и смертью принадлежащего мне? – Когда она кивнула, на его лице застыла маска... и она мысленно пожалела всех, кто попытается противиться ему. – Значит, я определяю, что есть традиция, а что – нет. И для меня ты будешь единственной.

Слезы брызнули из ее глаз. Она хотела верить ему, и все же это казалось таким невозможным... даже в тот момент, когда он накинул на ее все еще одетое тело кроваво-красный шелк.

– Вы оказываете мне честь, – сказала Ана, смотря ему в лицо.

– Недостаточно. – Он быстро развернулся и подошел к столу, где были выложены драгоценности.

Щедрый дар в виде украшений – последнее, о чем она могла подумать с тех пор, как он опустил ее капюшон, но сейчас ее глаза округлились при виде роскоши. Конечно, она не заслужила подобных почестей. Пока не подарит ему наследника.