– Я ... Я верю тебе, – кивнул он. Миранда улыбнулась ехидно:

– Заводишь друзей, Шепард?

– Не думаю, что этот юноша, – я глянул на Витора, — настолько поехал умом, что бы быть моим другом.

Тали тут же возмутилась тому, что на форме Джейкоба была символика Цербера:

– Шепард? Твои… спутники… только не говори мне, что ты работаешь на цербер!

– Что? Кто тебе сказал такую глупость? А, понимаю, призрак распускает слухи… как нехорошо с его стороны, – я покачал головой. Челнок уже нёсся на орбите и приближался к Нормандии.

– Почему тогда мы летим на Нормандию?

– Потому что твоему дурному другу нужна помощь. Не волнуйся, Чаквас знает своё дело, – махнул я рукой в сторону Праззы, который кажется разлепил глаза и при тёмно-красном освещении осматривал нашу группу.

Кстати, лицо вполне себе кварианское. Почти человеческое, только немного другой разрез глаз, а так… хм… думаю, Тали выглядит довольно симпатичной.

Придётся заняться проблемой выживания Праззы. Это лучше, чем сидеть в каюте и строить планы если не по захвату власти в галактике, то по спасению оной от неведомой загалактической угрозы в лице разумных роботов-кальмаров.

Не знаю, что там сказал Джокер доктору Чаквас, но она приняла мои просьбы о помощи на полном серьёзе – в ангаре нас ждала каталка, рядом с которой была Чаквас и в руках у неё были какие-то препараты.

Стоило мне выйти, я тут же сбросил тушу Праззы на каталку и повернулся к начавшей свою работу Чаквас:

– Немедленно доставьте в лазарет. Я буду через пять минут.

– Вы как раз не понадобитесь, капитан, – качнула головой Чаквас.

– Нет, я займусь этим лично, – стоял я на своём, – в лазарет его.

Празза продержался бы на допинге ещё несколько часов – вливание силы было приличным, но такое состояние могло отрицательно отразиться на его психике. Тали вышла сзади меня, покосившись на церберовскую символику.

– Так, Джейкоб, отведи Витора моей секретарше. У неё кажется есть образование психолога. Я думаю, парень порядком перепугался.

– Есть, – козырнул Джейкоб и мягко повёл Витора к лифтам вместе с Чаквас, которая увела каталку с Праззой.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь! – обиженно сказала Тали.

– Будь уверена. На чём вы прилетели? – спросил я, посмотрев на часы.

– Наш корабль на орбите планеты. Мы сделали приличный круг, что бы спасти Витора, а тут…

– Понимаю, – кивнул я, – тогда у тебя есть выбор – либо остаёшься тут, на «Нормандии», либо возвращаешься на свой корабль.

Тали ненадолго растерялась, но всё же не настолько, что бы я не понял – ей хотелось убраться подальше от цербера. Сколько бы ни длилась эта игра в гляделки, результата она не принесла и мне пришлось сделать выбор за неё:

– Всё. Мне пора. Располагайся.

Зачем мне нужен этот Празза? Затем, что бы просто его спасти. Отдавать Витора церберу я тоже не был намерен.

Тали обиженно пнула бок «кадьяка» и пошла следом за мной. Как и я, она вышла на жилой палубе, но не пошла за мной в лазарет.

Мне же предстоял интересный случай из медицинской практики – лечение кварианца. К силе отторжения у него не было, так что влетев в медотсек, я не стал накидывать на плечи халат.

Празза лежал в герметичной прозрачной капсуле, а его костюм, который, судя по всему, Чаквас просто разрезала лазером, валялся на соседней койке.

Внешне кварианец не так уж сильно отличался от человека – только ноги отличались, да по три пальца на руках и ногах.

Впрочем, третий палец на ноге скорее был рудиментарным и маленьким.

– Так, доктор, просто оставьте его на меня, – сказал я, подойдя сзади.

– А не много ли берёте на себя, Шепард? – прищурилась Чаквас.

– Не много, – я послал в её сторону слабое доверие ко мне и успокоение, – если я говорю так надо, значит так надо.

Выпроводить Чаквас от больного – вот это был подвиг, но я уговорами и давлением справился минут за десять. Доктор, как и многие другие, не понимала меня, но подчинилась и ушла.

Я же подошёл к своему «подопытному».

Что мне известно о кварианцах? И при жизни на своей планете обладали слабым иммунитетом, а после того как их выгнали и они жили почти что в стерильных кораблях, иммунитет деградировал окончательно. Есть много неприятностей, но этот факт вызывает почти жалость.