Она ждала шанса всё исправить. Ира знала, она обязательно дождется, придёт время, и она исправит ошибки глупой сестрёнки. Обязательно исправит. От этого зависело её счастье.

Годами она строила своё счастье, оттачивала мастерство. Она всё и всех держала под контролем, глупого мужа, стареющих родителей, безвольную младшую сестру, коллег по работе, друзей. К каждому она находила свой подход, у всех были слабые места, свои точки воздействия.

Проще всего было с родителями. Чувство вины из-за убитого внука с годами становилось лишь острее и давить на него было даже слишком просто. Достаточно было иногда в разговоре с матерью как бы невзначай с сожалением вздохнуть и вспомнить о своих ошибках молодости, как родители настояли на аборте, и старушка мама не могла сдержать слез от ощущения вины перед дочерью и убитым человечком. Она наслаждалась их болью, периодически надавливая на рану, не позволяя ей затянуться и зажить, мстила за детские обиды и недостаток любви. Чувство вины очень мощное оружие в умелых руках.

Этим же оружием был повержен и поставлен на колени супруг. Он часто отдыхал с друзьями, то уезжал на рыбалку, то в сауну. Он изменял ей, и она прекрасно об этом знала. Врать он не умел, как ни старался, да и не было у него шанса обмануть мастера лжи. Ира все знала, но вида не подавала, было ещё не время. Сама же она часто проводила летний отпуск на море, в Геническе, она любила там отдыхать. Не сказать, что ей там нравилось как-то сильно, там жила её любовь, человек которого в отличии от мужа она любила и лето было временем когда они могли быть вместе. По этой причине их с мужем отпуска никогда не совпадали, он ей был там совсем не нужен, там она от него как раз отдыхала. Отдыхала душой и телом, с любимым, который мог её удовлетворить. Но однажды, вместе с загаром и удовлетворенным либидо, она привезла из отпуска и небольшой венерический сувенир. У южного любимого она была далеко не единственной. Тогда и пришло время обрабатывать мужа, наказывать его за измены.

Ирина наслаждалась его рабским унижением. У него не возникло и тени сомнения, что это он и его неверность виноваты в болезни и том, что семья оказалась на грани краха. Угроза развода, потери жены и ребенка сделали из него личную домашнюю собачку Ирины. Он делал всё, что она говорила, исполнял малейшую прихоть. Теперь только она решала, когда, где и даже с кем ему можно отдыхать, дружить и ездить на рыбалку. Разводиться с ним на самом деле она вовсе не собиралась. Пока. Он ей был нужен пока, его ресурс ещё не был исчерпан, но запасные аэродромы в Геническе и Чебоксарах она поддерживала в постоянной готовности принять её. Победа Ирины была чистой и безаговорочной. Она была счастлива и с удовольствием поделилась своим счастьем с младшей сестрой. Она с упоением рассказывала ей, показывала личным примером как строить свою жизнь, как держать мужиков и доить из них по возможности всё до капли. А она дура не поняла, влюбилась.

Вышедшая из-под контроля сестра злила её и делала несчастной. Пока сестрёнка была школьницей управлять ей было легко и просто, родители воспитали послушную домашнюю игрушку, без какого-либо собственного мнения и умения что-либо решать самостоятельно. Ирина на правах старшей и опытной подсказывала сестре как жить, как и кого любить, как стать счастливой. Ирина учила и воспитывала её по своему примеру, она знала, как взять от жизни всё, как поймать своё счастье за яйца и не отпускать.

Но пять лет учёбы в другом городе, вдалеке от контроля и наставлений Ирины, всё испортили. У младшей сестрёнки теперь был любимый и слушала она его, они сами строили свою жизнь без оглядки на Ирину. И, что ещё сильнее злило, у них получалось, они были счастливы несмотря ни на что.

Их счастье лишало её своего личного, Иркиного счастья. Счастья быть лидером, тихим домашним диктатором. Появившийся новичок крал у неё это, и она не могла простить ему кражу. Она дождется шанса, обязательно дождется. Он всего лишь человек, люди рано или поздно ошибаются. А уж Ирина знает, что делать с чужими ошибками, знает, как превратить эти самые ошибки в своё счастье. И она будет счастлива.

Jazz & Blues .

Я сидел за столиком кафе и ждал её. Меню я особо не разглядывал, пролистав лишь винную карту, заказать хотел бутылку красного полусладкого, но немного подумав решил не торопиться и дождаться свою спутницу.

На маленькой сцене музыканты устанавливали аппаратуру и расчехляли инструменты, неторопливые официанты разносили меню прибывающим посетителям, вечер пятницы начинал жить предстоящими выходными. Посетителей в кафе становилось всё больше, все стремились отдохнуть и расслабиться после трудовой недели. Моя же дама задерживалась, явление для женщины нормальное, но я немного нервничал. Просто ощущал себя не в своей тарелке. Я уже тысячу лет не был на свидании с девушкой, забыл, как это делается, вот и нервничал. Как пацан, ей богу!

Последняя с кем я был на свидании, кого приглашал и вот также нервничая ждал, была моя жена. Чёрт, как же я тогда извёлся, ожидая её в тот вечер.

Это было в мае. Я просто слонялся по городу, думал о ней и никак не решался пригласить куда-нибудь. Просто никак не мог набрать её номер и предложить встретиться, не мог сделать то, что сотни раз проделывал с другими. Она не была как те другие, для меня это был самый чистый и светлый человек на планете, я любил её, безумно любил. И как мальчишка боялся потерять. Глупо, но я боялся потерять то, что ещё даже не обрёл, её. Я боялся потерять даже возможность думать о ней и болеть ей.

Это было нашим первым свиданием. В первый раз мы отправились вдвоём в клуб, тот самый клуб где я увидел её впервые, клуб, познакомивший нас.

Танцевали, бесконечно болтали и смеялись всю ночь, шесть утра наступило просто неожиданно для нас обоих. Её очаровательная, безумно милая улыбка и глубокие глаза с лёгкой грустью, сразили меня тогда окончательно. Я был в настоящем шоке от своих же эмоций, разрывающих меня от одного только взгляда на неё. Да какой там, я думать спокойно не мог о ней, хотя только этим и занимался. Я думал о ней каждую секунду. Незваным гостем, она вдруг нагрянула в моё сердце, и я совсем не собирался её оттуда изгонять. До встречи с ней, до той злополучной ночи, я и не представлял даже, что способен испытывать подобное. До неё я не знал, что способен любить.