До крови дело дошло и я уж думал, что он и не выживет.

Но, вдруг все то прекратилось, тело обмякло и словно по-новому ожило.

Горло по-старому заклокотало и едва разборчиво сообщило:

– Зачем ты вернулся, Сократос. Мне так было без тебя хорошо.

Голова вельможи откинулась назад, и он уснул прямо тут в луже своей собственной грязи.

Рабы вскоре подошли ближе и потащили его к дому, где обмыли и уложили в постель.

– Это все, - обратился я к людям, - расходитесь по домам. Душа та отошла в место нужное и больше ни вас, ни меня беспокоить не будет.

– Сократос, - обратился ко мне один из пришедших, - не уходи от нас никуда. Ты наш спаситель. Живи тут, среди нас. Будем вечно дань тебе приносить. Только не уходи.

– Не уйду, - пообещал я людям, хотя краешком своего возрастающего ума уже знал, что не будет так, как они хотят. Изгонят меня отсюда, как дело

то до суда какого земного дойдет.

Но тогда все же смолчал я и просто поблагодарил всех за то, что поддержали меня.

– Есть и у вас сила такая, - объяснил я, - потому, быстро мы победили душу ту и мигом управились.

Люди вскоре разошлись, а я задумался над своим положением.

Рано или поздно, но дело узнается, передастся теми же людьми далее, и молва донесет аж до вершин власти.

– Ладно, - решил все же я для себя, - побуду пока здесь, а там видно будет.

На том дело и закончилось.

Вскоре вельможа поправился от шока того и

стал таким, каким я его знал прежде.

Словно наново родился - так можно еще

сказать.

Жизнь потекла своим ручьем, и я в той жизни, словно корабль небольшой состоял.

Куда ветер подует - туда и я со своим умом поплыву.

Ветер не заставил себя долго ждать. Вести разошлись быстрее, и вскоре к

нам полным-полно вельмож других понаехало. Стали они диву даваться, как так могло быть и что из человека говорящего нормального стал другой видеться.

Начали они людей спрашивать и дошла очередь до меня.

 - Объясни нам, как такое могло случиться?
– сурово спросил старший из тех, кто прибыл.

Я начал втолковывать им про сродность душ и их схожесть, про внедрение их в чрево людское и так далее.

Они только слушали и молчали. В конце рассказа моего старший сказал, словно обрек:

– Я вижу, ты умным слишком стал. Надо тебе к твоему уму еще и приработок иметь. Будешь, теперь состоять при мне. Вещателем будешь.

Если удрать куда соберешься - мигом найду и казню. Понял меня?

– Понял, - произнес я, понимая, что попал в новое рабство.

Так для меня моя новая обретенная вольность закончилась и совсем скоро я занял место подле вельможи того, одного из главных в нашем краю. Жизнь моя потекла другим ручьем.

Теперь, я ни на шаг не отступал от своего хозяина и всегда ему что-либо подносил : то еду, то одежду, то словеса какие, если делать было нечего.

И это было для меня настоящим мучением. Решил я и этого к своим рукам прибрать.

Только не озорством, как прежде, а умом.

Начал я речи свои декларировать подолгу и до того ум его изводил, что он скоро спать начинал от усталости великой.

Но так продлилось недолго. Поняв силу мою в этом, вельможа речи разводить запретил.

– Будешь говорить только тогда, когда я скажу тебе, - сообщил он мне и рот мой рукою прикрыл, что это же и обозначало.

Теперь, без его последующего прикосновения я не мог рот разинуть даже для еды или беседы с кем-либо.

Так было тогда и с этим ничего не сделать.

Но я все же нашел выход. Стал я изнурять его своею мыслью, изнутри мною посылаемой прямо ему в голову.

Стал он снова в сон бросаться, словно в воду, когда жара стоит невыносимая.

Я дальше поднажал, но больше того не получалось.

Потому, оставил все, как есть, а сам во времени того сна занимался своим.

Начали ко мне люди другие заглядывать и про дела какие спрашивать.

Хочу сказать, что ко времени тому я стал немного разбираться в этом и сообщал где, у кого что пропадало.

Хочу также отметить, что вместе с хозяином спала совместно и его охрана великая, так что мне в деле моем помех не было, и я свободно с людьми теми разговоры вел.

Но и так продлилось недолго. Разузнав как-то, что я тем занимаюсь, мой вельможа сказал так: