Как известно, в каждом графстве США свои законы. В отличие от Нью-Йорка, неавтоматическое и полуавтоматическое огнестрельное оружие на Лонг-Айленде продается относительно свободно, без специального разрешения полиции. Достаточно показать хозяину магазина, торгующего оружием, водительские права – и выбирай любую винтовку или ружье. На пистолет требуется специальное разрешение, процедура получения довольно долгая, однако не бесконечная, как это нынче в Нью-Йорке.

Возникает закономерный вопрос: отчего бы жителю Нью-Йорка, пожелай он, не приехать в Лонг-Айленд и без всякой волокиты купить себе здесь винтовку? Купить-то, конечно, можно, однако ввозить ее в Нью-Йорк нельзя: обнаружат – посадят за незаконное владение оружием. Поэтому некоторые стрелки-любители, если есть такая возможность, оставляют купленное оружие здесь же, в Лонг-Айленде, у родных или знакомых.

ххх

Вот – и сам каньон. Бах-бах! Из ствола вылетает огненный сполох, вдали возникает песчаный фонтанчик. Дым не успевает раствориться, как снова раздается выстрел. Земля устлана ковром из стреляных гильз.

Нам навстречу идет Джордж Умелсон. Уже пятнадцать лет Джордж работает на этом стрельбище менеджером: следит, чтобы никто не пошел к мишеням, пока все стволы не будут подняты вверх; дает команды, которые все стрелки обязаны выполнять, продает патроны и собирает дань. Спрятав полученные от нас деньги в карман и выписав квитанции, заводит разговор:

– На нашем стрельбище в последнее время появляется все больше русских стрелков. Кто-то из русских консулов и дипломатов (машины с дипломатическими номерами), русский адвокат, несколько бизнесменов. Недавно приезжала русская женщина – молодая и очень красивая, наверное, супермодель. Отстреляла три обоймы из своего глока, а потом попросила у одного парня М-16 и дала пару очередей.

– А случаи с кровопролитием у вас, часом, не происходили?

– Нет, что вы. Народ сюда приходит сознательный, оружие дисциплинирует. Это не то, что в Нью-Йорке: кто-то купил пистолет и сразу пошел грабить. Из тех стрелков, которые постоянно сюда приходят, не помню, чтобы кто-то совершил ограбление, тем более убийство.

– Почему сегодня так мало стрелков?

– Вы не видели, что творилось вчера! Грохот стоял такой, что можно было оглохнуть. Сегодня начался охотничий сезон, все отправились стрелять оленей.

ххх

Частное владение огнестрельным оружием – одна из составляющих американской жизни. Как ни странно, виновниками принятых когда-то законов, разрешающих владение огнестрельным оружием в США, были индейцы. Вплоть до середины XIX века индейцы оставались бичом для белых поселенцев, они терроризировали белое население, устраивали опустошительные набеги на городки, вынуждая жителей подолгу укрываться в фортах. И только в 1876 году американский генерал Кастер завершил десятилетнюю карательную экспедицию по «окончательному решению индейского вопроса», истребив более половины всего индейского населения страны, а оставшихся в живых согнал в резервации.

К тому времени были внесены последние конституционные поправки, дающие право жителям владеть огнестрельным оружием. А в молодой американской литературе зарождался приключенческий жанр. Недаром же говорят, что Америка сложилась вокруг дула «Смита и Вессона».

ххх

Неподалеку от нас за одним из столов расположился упитанный длинногривый парень: сел на подушку, поставил возле себя два ящика с патронами, на стол – смотровую трубу, у стола – четыре винтовки. Судя по всему, спешить ему некуда, и отсюда он не уйдет, пока не отстреляет содержимое двух ящиков. В руках стрелок держит мощную винтовку М-16.

Вдали – три ряда мишеней. Мишени различные: начиная от обычного черного круга и заканчивая портретами и плакатами. Можно увидеть изрешеченные пулями портреты Гитлера, Махмуда Ахмадинежада и даже какой-то миловидной девушки.

– Наверное, это чья-то бывшая любовница или жена, – полушутя высказывает догадку коренастый джентльмен в спецовке. – Меня зовут Франк.

У Франка выщербленные зубы, шрам на лбу, и, вообще, он похож на разбойника. Но по ходу разговора открывается, что внешность в данном случае обманчива.

– Я работаю в береговой охране спасателем, так что с оружием днюю и ночую, – говорит Франк, вынимая из футляра браунинг. – Сколько у меня пистолетов? Беретта, вальтер, кольт... Всего – девять! Знаете, когда я стреляю, то испытываю почти такое же удовольствие, как от секса, – на стрельбище я разряжаюсь… Чем еще хороша стрельба – нет предела совершенству, ты можешь улучшать результат до бесконечности, пока из десяти выстрелов не выбьешь десять булзай.

(На языке американских стрелков «булзай» означает то же, что у русских «попасть в десятку или в яблочко». – авт.)

– А почему вы не на охоте?

– Я оленей не стреляю, – смутившись, отвечает Франк. – Когда-то убил одного, потом он мне снился по ночам в кошмарах. Теперь хожу только на фазанов. В последние годы охотиться стало опасно – полно лихачей и пьяных. Фильмы про ковбоев в Америке давно вышли из моды, теперь стало модно ковбойствовать в жизни.