Шрифт:
– Клед, а тело, тело есть для слияния? Ты нашел тело? Ведь без тела, она так и останется неживой деревянной куклой. Ой, она ведь из дерева, да?
– Войлич, боясь приближаться, подошел к кукле и потрогал запястье, но под его пальцами увы заскользила прохлада необычного дерева. Мастер кивнул.
Древесина этого растения очень дорогая, потому что дерево редкое и обладает необычными свойствами. Оно способно изменять свою структуру. Уплотняться, размягчаться или же растягиваться, но для это требуются специальные травы, а рецепты приготовления ароматизаторов для пропитки изделия довольно сложны. Но это не являлось проблемой для того, кто поставил перед собой цель.
Мастер Клед изготавливал свое дитя из такого дерева. Почти каждую мышцу с их рисунком составного рельефа, каждую косточку, хрящик или крупную вену или артерию. Даже веки и глаза с ногтями, как язык и зубы, все это делалось отдельно, а потом собиралось воедино. Но даже великий мастер не сумел вы сделать тончайшие сосудики, ткани тел и оживить неживое. Для того и нужно было тело. Не обязательно живое, но обязательно, чтобы оно было таковым раньше. Чтобы при слиянии кукла получила все недостающее и стала полноценным живым существом с бьющимся сердцем, бьющей кровью в жилах, и разумом, которых способен запомнить все..
2.
Клед приволок тело из морозильной комнаты в мастерскую и началась работа. Куклу разместили на столе, рядом на него же положили тело молодой женщины.
– Это эльфийка?
– рассматривая тело, спросил Войлич.
– Да, не повезло бедняжке, убита редким смертельным ядом.
– Даже для эльфов?
– Даже для них...
воцарилось снова молчание, которое нарушалось лишь шумным дыханием двух мужчин, что старательно готовили обряд.
Но уже скоро было все готово: окна закрыты и зашторены наглухо, ароматизаторы расставлены вокруг тел, пентаграммы начерчены, книги с заклинаниями приготовлены.
– Твоя очередь творить, - прошептал Клед, опуская механические веки своего творения, и отошел, затаился в уголке комнаты, чтобы не мешать.
И пошло творение...
В пространстве пахло неестественной мертвечиной и летней грозой, воздух чуть ли не дрожал от произносимых Мастером слов, а пентаграммы едва светились фиолетовым светом. А потом произошло то, чего, собственно, эти двое и добивались. Физическое мертвое тело эльфийки стало фосфоресцировать и распадаться на мелкие составные, чуть ли не на молекулы, а когда тело превратилось в этакую кашу, висящую в воздухе, она, каша, вспыхнула алым, стала вновь фосфоресцировать серебристым и из кучи поплыли тонкие струйки к кукле. А через четыре минуты не стало той каши, она полностью «всосалась» в теперь уже не деревянное тело куклы.
Зато ее тело светилось, едва мерцая серебристым светом, и даже, как показалось мастерам, шевелилось изнутри, будто множество тонких жучков ползали внутри, что-то перестраивая. Да, собственно, так оно и было: деревянное тело становилось живым, приобретая все то, что не дано сделать вручную.
А потом свет тихо погас, пентаграммы потухли, резкий запах мертвого тела исчез, оставив лишь шлейф свежести грозы, а на столе осталось лишь одно тело. Идеальное в своем роде.
– Мы смогли?
– из угла вылез мистер Флептори.
– Я...я не знаю...
и тут грудь девушки дернулась в немом глубоком вздохе, а закрытые глаза распахнулись.
3.
Яркие синие глаза уставились в потолок, не понимая, что происходит. Они медленно обвели пространство и застыли на мужчинах, рассматривая их с явным спокойствием и равнодушием.
– Свершилось, - таинственно вздохнул Клед.
– Здравствуй, дочка, - мастер даже боялся дотронутся до ее руки. Но этого и не потребовалось. Ожившая кукла поднялась на столе, сев, и начала рассматривать свои руки. А потом вопросительно посмотрела на того, кто ее назвал дочкой. Клед нервно облизал пересохшие губы и посмотрел на своего друга.
– Будем учить, - твердо сказал тот, уверенно взглянув на девушку. Та слегка склонила голову на бок, посмотрев на Войлича немного заинтересованно, но ничего не произнесла.
Девушку сняли со стола, и вообще увели в просторный кабинет Кледа, усадили на диван и сели напротив. Они и понятия не имели, с чего начать, как обучать того, кто даже не знает, как говорить. Бывшая кукла лишь смотрела на них, не выдавая ни волнения, ни великого интереса, ни страха, ничего, она смотрела и молчала. Лишь один раз повторила «отец», когда Клед стал говорить ей кто он. Его руки тряслись от волнения, губы дрожали от переполнявших его чувств, а глаза были влажными от слез счастья.