Она только оправилась от очередной болезни. Встала с постели сегодня утром, чтобы принять душ и поесть. Это должен быть праздник, а не… что ожидает ее впереди. Кили догадывалась.

– Хорошо. – Она сглотнула. – Говори.

Они были в их спальне, одни. Он прислонился к двери, положив ладонь на ручку, будто желание уйти сильнее чем остаться.

– Мы расстаемся, – бросил Торин.

"Так и знала!"

– Ты не заставишь меня передумать, Кили. Не в этот раз.

Его слова, сказанные так прямо, создали впечатление законченности, но она все же покачала головой.

– Нет.

– Я ухожу и не вернусь. Ты не переместишь меня обратно, и сама не перенесешься ко мне.

Он воин до мозга костей, она встала на ноги и приготовилась в битве.

– Тебе не нравится, что я вновь заболела. Понимаю. Но у нас получилось что-то сладкое, редкое и драгоценное. Не отказывайся от всего, потому что боишься.

– Боюсь, – повторил он, затем вынужденно рассмеялся. – До смерти перепуган.

– Торин…

– Я мог солгать и сказать, что не люблю тебя, или что очарован другой, например, Камео, или что намереваюсь согласиться на предложение Гадеса. Ты ненавидишь ложь и лжецов, а твоя ненависть только облегчит мне задачу. Но правда в том, что я устал заражать тебя. Устал быть причиной твоих страданий.

– Ты… любишь меня?

– Да.

– Торин…

– Но этого недостаточно, – сказал он и вновь окончательность в его тоне напугала ее.

– Этого достаточно! Вместе мы можем преодолеть что угодно.

– Не можем. И уже доказали это.

– Мы найдем Ларец, – бросила Кили, отчаяние делало ее безрассудной.

– Найдем? – Торин покачал головой. – Нет, я так не думаю.

У нее во рту пересохло.

– Ты совершаешь ошибку.

– Нет. – Проблеск улыбки только подчеркнул его печаль. – Впервые я поступаю правильно. Ты хотела быть первой в жизни мужчины, быть сокровищем, стоящим спасения. Так и есть. Я говорил тебе это. Но пришло время показать, что действия лучше слов. И собираюсь спасти тебя… от себя.

Кили шагнула к нему. Торин был не таким уверенным, каким хотел казаться, потому что отшатнулся и впечатался в дверь.

– Не надо.

Он прав. Не проси. Никогда не проси.

– Пожалуйста, не делай этого, – все равно прошептала Кили. Слова его не остановят. – Мы принадлежим друг другу. Я люблю тебя. Люблю так сильно и хочу всегда быть с тобой. Мне плевать на последствия.

Торин побледнел.

– Этого не произойдет. Кили. Все уже решено.

– Нет. Я отказывать верить в это.

Снаружи струи дождя обрушились на стены. Загрохотал гром. Пошел снег. Это ее ответ. Потому что ее связь с Торином разрушалась.

– Мне жаль. – Он повернул ручку.

Нет!

– Если выйдешь из этой комнаты, я не вернусь к тебе. С нами будет покончено. Как и ты, я устала. Устала уходить и возвращаться.

– Хорошо, – сказал Торин, сдержанно кивнув.

Дождь усилился. Гром загрохотал сильнее, снега стало больше.

– Однажды, ты станешь умолять вернуться к тебе. Поймешь, что совершил огромную ошибку, что мы могли справиться с этой задачей.

– Не стану.

Как Гадес до него, он отказался отступать в своем стремлении уничтожить ее, не удовлетворившись пока каждая ниточка, соединяющая их, не разорвется.

– Торин. Пожалуйста.

Он завел руку назад и схватился за ворот футболки, стянув ее через голову… обнажив грудь, покрытую серными шрамами.

Ее словно ударили. Она отступила, ее колени уперлись в край кровати. Затем рухнула вниз, подпрыгивая на матрасе. Это предательство ее доверия к нему. Символ всего, что вызывала у нее отвращение. Знак, что Торин повернулся спиной ко всему, что они построили.

В два счета связь превратилась в пепел, оставляя ее уязвленной и пустой. Больно, как же больно. Боль сильнее, чем Кили когда-либо была вынуждена вытерпеть.

Без его силы, погода ухудшилась вдесятеро.

– Как ты мог? – прошептала она.

– Самое печальное, что стоит задать другой вопрос. Почему я не сделал этого раньше?

Слезы текли по ее лицу, рот открывался и закрывался, будто Кили пыталась выдавить ответ.

Но он не закончил, продолжая резать ее сердце на куски.