Пока они шли через реальность, Торин пытался сосредоточиться на своих хобби. Все что угодно, лишь бы отвлечься от желаний, не касающихся дела.

Он вырезал целый набор шахматных фигур в форме гномов. Он сложил тысячи листьев в цветы.

Кили украла их.

Кое-что еще, что Торину в ней нравилось. Она брала то, что хотела.

– Дождь идет, – заметила Кили позади него.

– Я заметил. – Дождь не имел ничего общего с ее эмоциями. Он начался вчера утром и с тех пор не прекращался. Лужи воды… озера, на самом деле… теперь доходили до лодыжек.

Но даже непрекращающийся холодный душ не помогал Торину в этой ситуации. Он хотел. Он желал. И не был уверен, что сможет прожить следующий час, не говоря уже о минуте, не прикоснувшись к Кили.

Он носил перчатки, и не позволит чтобы его кожа соприкоснулась с ее. Он осторожно возьмет ее грудь в свои ладони, нежно поиграет с плотью между ее ног, и этого будет достаточно.

Должно хватить.

Но вряд ли произойдёт подобное?

Холодная вода потекла между лопаток, когда Торин прорвался сквозь стену листвы с большим усилием чем было необходимо и расчистил путь. Он оглянулся через плечо, дабы убедится, что Кили не отстает… опять.

Она остановилась, чтобы проверить свои кутикулы… снова.

Торин должен был разозлиться. Девушка нуждалась в хорошем полотенце, а не маникюре.

Он просто радовался тому, что она не ушла в одиночестве ужасным Трио, которое покрыло себя серными шрамами и разгуливало на свободе, ей нужен сильный, здоровый воин, для охраны.

Это предлог. Торин знал об этом. Кили более чем подтвердила, что может защититься от любого и в любое время. Но горькая правда состояла вот в чем: она не могла по-настоящему позаботится о себе.

Кили никогда не ела, если только ее не заставляли. Спала только когда болела. И часто терялась в своих мыслях, позабыв об остальном мире.

О чем она думала в такие моменты?

Гадесе?

Хочу оторвать ему яйца и засунуть их ему в глотку.

– Кили, – рыкнул Торин. – Идём.

Она поджала губы, когда проходила мимо него.

– Немного сварлив?

Проклятие. Изгиб ее бедер… У него язык хоть не вывалился?

Должен быть мужчиной, а не одурманенным щенком.

Он никогда раньше так себя не вел, и решил, что существует только одна причина, почему начал сейчас. Скрипя зубами, Торин потребовал:

– Ты создала связь со мной?

Кили бросила на него раздраженный взгляд через плечо, вода стекала по ее щекам как слёзы.

– Как одна из умнейших людей на планете, счастливо могу сказать – нет.

– Хорошо, – сказал ей Торин, пробираясь вперед. Это не разочарование он почувствовал.

Смешиваясь с падающим дождем, с неба начали сыпать снежинки.

Торин понял, что ранил ее чувства.

Великолепно! Ко всему прочему, ему придется иметь дело с виной. Пришло время отвлечь их обоих.

– Ты заметила, что лесные создания держаться от нас подальше?

– Слухи о моих подвигах определенно уже распространились.

Столь же хорошее объяснение, как и любое другое.

– Думаешь они удивляются почему мы убиваем людей, которые убивали людей за то что те убивали людей?

– Наверное нет. В смысле, если местные создания имеют хоть половину мозга, то они по-настоящему одарены.

Торин фыркнул, Кили усмехнулась, а потом они оба зашлись смехом. Снег прекратился, подтверждая что Торину удалось сделать то, что он намеривался.

Он разбил в клочья новую стену листвы, ветки деревьев потянулись к нему, а хищные листья щелкали зубами.

– После тебя.

– Мой герой-злодей, – сказала Кили, проходя мимо него. – Знает ли твоя мама, что половину времени ты такой джентльмен?

Боль в его груди.

– У меня нет матери.

– Что? – Кили повернулась к нему. В ее глазах не было жалости, только любопытство. – И тебя тоже никто не укутывал одеялом по ночам?

Тоже?

– Я пришел в этот мир полностью сформированным. А ты?

– По старинке, хотя мне не нравиться думать о том как резвились моя бесчувственная мать и жадный отец.

Бесчувственная и жадный. Торину не нравилась мысль о том, что маленькая Кили подвергалась таким вещам. Фею Драже должны были баловать.

Он потянулся, чтобы убрать влажные пряди волос с ее лица, но сжал ладонь в кулак и опустил руку. Нельзя забывать. Ни на мгновение. И все же останавливать себя становилось все сложнее и сложнее.