Казалось, он и в этом раскаивается.

Ложь, конечно.

– Твое убийство не единственный способ добиться мести, воин.

Потрескивающая напряжением пауза.

– О чем ты говоришь?

– Я уже говорила, что слышала о тебе, да? – Гален, хранитель Зависти и Ложной Надежды, являлся одним из величайших врагов Повелителей Преисподней… и он был здесь узником. Несколько месяцев.

Первые несколько недель их соседства, они обмениваясь информацией, и так бы и продолжалось, если бы состояние Галена не ухудшилось из-за болезни и голода, и от него не было ни слуха ни духа.

Что было неудачей. Знание – дороже золота, и Кили всегда жаждала большего. По этой самой причине, она когда-то создала сеть шпионов, распространившуюся по всему миру.

Она знала такое, о чем даже Титаны и Греки не догадывались. Кили просто должна это помнить.

– Ты любишь своих друзей, – продолжила она. – Обеспечиваешь их. Защищаешь их.

– Какое все это имеет отношение к чему-либо?

Как бывший солдат королевской гвардии Греков, в сравнении с которым, римские гладиаторы выглядели зефиром, Торин должен был понимать к чему она клонит.

– Останови меня, если ты такое уже слышал, но… я могу их убить.

Решетки его клетки загремели.

Прямое попадание.

– Ты к ним не приблизишься, – заревел он. Либо он уже вернул себе полную силу, либо им управляла возрастающая ярость. – Они ничего тебе не сделали.

– Как и Мари ничего тебе не сделала?

– Тебя там не было. Ты не знаешь, как все обернулось. Ты обвиняешь меня в несчастном случае.

– Мы оба знаем, что ты и сам себя винишь. Почему я не должна?

Прошло какое-то время, и когда Торин заговорил, то снова стал холодным и собранным, а тон его – монотонным.

– Не занимайся психоанализом со мной, принцесса. Я виню себя, да. Ты тоже можешь меня винить. Но сорви зло на мне, а не на ком-то другом.

Хоть он не мог ее видеть, Кили приподняла подбородок.

– Я королева. Еще раз назовешь меня "принцессой" и прежде чем убить я оторву тебе яйца. – Долгие годы, кастрация была ее любимом способом наказания. Весь секрет в повороте запястья.

Торин пробормотал:

– Ты должна поблагодарить, что я зову тебя лишь принцессой.

– И ты должен знать, что я сделаю все, что считаю уместным, если посчитаю это достойным.

– Твое отношение заставляет меня думать, что ты все еще не понимаешь какую огромную ошибку совершаешь. – Он перешел от спокойствия к очарованию, но даже это не смягчило резкость, сопровождающую каждое слово. – Ты можешь быть или не быть Красной Королевой – страхом бессмертных, но я воин, с которым никто не связывается. На поле боя, я наслаждаюсь ощущением лезвия, пронзающего противника. Я люблю запах крови. Он бодрит меня. Даже считаю, что крики боли создают прекрасный саундтрек к моей работе.

В их мире, сила многое значила. И то, как он только что описал себя…

Сексуально.

Нет, не сексуально!

– Скукота, – все, что она позволила себе сказать.

– Скукота? – Решетки загремели гораздо сильнее. – Ты только что зевнула?

– Чтоб ты знал, я съедала воинов подобных тебе на завтрак.

Торин не упустил ни одной детали.

– А ты сплёвывала или глотала? Не обращай внимания. Не отвечай. Твои сексуальные предпочтения не влияют на эту ситуацию. Я был бы благодарен, если бы ты сконцентрировалась.

Щеки Кили вспыхнули жаром.

– Я говорила не об этом!

– Эй, я здесь не для того, чтобы судить. Я здесь, потому что надеялся… – Он запнулся, ощутимое чувство изумления уплотнило воздух, который никогда полностью не терял вони немытых тел и грязи.

Что происходит?

– Ты надеялся… что? Помочь Мари? Ну, слишком поздно. Ты не помог. Она ушла, и… – Подбородок Кили задрожал так сильно, что ей еле удалось произнести следующие слова. – И некто должен заплатить. Несколько некто.

– Поверь мне. Я… – щелчок… – расплачиваюсь. – Его последнее слово сопровождалось стоном ржавых петель. Затем… послышался стук шагов?

Кили нахмурилась в замешательстве. Он только что…

Сбежал!

Кили вскочила на ноги, уронив заточку. Перед ее камерой стоял Торин, с его плеча свисал рюкзак. О-о… мой. Он был всем, чего могла желать девушка… и даже больше. Высокий наемник и вышколенный хладнокровный убийца. Моё любимое. Моя слабость.

Она провела столетия, не видя ни одного человека… ни к кому не прикасаясь.