Они зашагали к патрульной машине — она подмигивала, перегородив дорогу на вершине холма.

— Как прибыли, сразу увидели, — сказал Колин.

А на асфальте, уже помеченный нумерованными маркерами, — второй след покрышек.

Бризбуа присел на корточки, провел по нему лучом фонарика:

— Ничего себе юз.

Колин кивнул:

— Возьмем счетчик, вычислим коэффициент сцепления, рассчитаем скорость. Но навскидку скажу, что тут ехали быстро и тормозили жестко.

Бризбуа оглянулся на мост:

— Так. И что? Водитель тот же?

— Может быть. Но следы не складываются.

И впрямь. Следы с насыпи, мимо ограждения, — под одним углом, следы выше по холму — под другим.

— А если он затормозил на полпути, ему бы тем более скорости не хватило взлететь.

Бризбуа провел лучом по следу:

— Этот кто-то здесь остановился.

За юзом — легкая грязевая пороша. Снегоочистительный эффект тормозящей покрышки — она плюется гравием и грязью вперед. А вот когда машина сначала резко тормозит, а потом катит дальше по собственному мусору…

— Отпечатки покрышек есть?

— Есть. И неплохие. Грег уже зафиксировал, снимки тоже получишь. Четкие, хоть и бледные. Но вот тут начинается странное. Там дальше, — Колин двинул лучом по асфальту, — видишь?

Следы резко сворачивали влево.

— Водитель развернулся.

— Это ж как ему баранку выкручивать пришлось, — сказал Колин.

— То есть что, — сказал Бризбуа. — Второй водитель несется с холма, видит, как первая машина слетает с насыпи, дает по тормозам, резко разворачивается. Вторая машина преследовала первую? Или развернулась, чтобы помощь позвать?

— Может быть.

— Кто сообщил?

— Со склада, вон там. — Колин указал за холм, к далекой цепочке складов в лужах света под снегопадом. — Дальнобойщики поздно разгружались.

— Видели?

— Слышали. Их там опрашивают. Хотя вряд ли выйдет толк. Темно было, а они далеко.

Бризбуа поглядел на след юза, на след второй машины. Первый водитель: заснул, или выпил, или, может, сердце прихватило, уходит с дороги, мимо ограждения, ныряет с насыпи. Второй водитель: видит это, бьет по тормозам, останавливается, разворачивается… и уезжает. Почему? Запаниковал? Может, этот второй тоже был пьян. Или за рулем без прав, не хотел в полицию звонить. Или тут что-то другое происходит?

Прибыл эвакуатор. Бризбуа расслышал, как он бибикает, пятясь. Когда пожарники достанут тело, эвакуатор перевезет покореженную машину в отдел реконструкции, а там проверят, в порядке ли тормоза, начнут сокращать список версий, вычеркивать варианты.

Он допил кофе.

— Ну, народ, заканчивайте. Померьте следы, рассчитайте скорость — ни в чем себе не отказывайте. Поеду родственников оповещу. Адрес есть?

Грег ухмыльнулся:

— Был. По дороге уронил.

— Ну, значит, сам гляну, — устало улыбнулся Бризбуа. И затем, уже уходя: — А внизу грязевые следы проверили? У моста, где машина с дороги ушла?

— Ну да.

— И?

— Все чуднее и чуднее.

Вентилятор взбалтывал сырость в воздухе, по коже разбегались мурашки. Волосы, еще мокрые после краткой вылазки наружу, завивались нечаянными кудряшками и липли к коже.

Паспорт ее — у инспектора.

Инспектор Рибаду («Зовите Дэвидом, пожалуйста», — сказал он, указав на стул) листал пустые страницы, будто сказку читал. Может, что и прочел.

Над столом на стене — государственный девиз: «Единство, вера, мир и прогресс».

— И всех трех у нас недостача, — пошутил он, перехватив ее взгляд.

— Четырех, — пробормотала она. Ничего не могла с собой поделать: видишь несообразность — исправь. Четыре ведь, а не три.

Он оглянулся, уставился на девиз, будто впервые видит.

— О нет, мэм. Недостача только трех. Это Нигерия. Веры у нас тут полным-полно.

Он обнаружил в паспорте искомый штемпель и приложенные к нему страницы на скрепке.

— Приглашение из нигерийского консульства. Очень хорошо, отлично. Простая формальность, разумеется, мы всегда рады гостям. Я часто говорю: зачем приглашать? В Нигерии так принято — если гость придет хоть среди ночи, ты обязан его впустить.

Он улыбнулся. Проступили желваки.

Она сидела напротив, сжимая сумку и кипу медицинских документов.

— У меня есть обратный билет и все прививки. — Она толкнула бумаги по столу. После уколов левая рука до сих пор болела.

Инспектор засмеялся — точнее, тихонько хмыкнул:

— Это пусть ваша страна побеспокоится, когда вернетесь. — Встал, обошел стол, приблизился — она было решила, что все. Не угадала. Он глядел на ее сумку. — Извиняйте. Позволите?

Она сглотнула.