Я вздрогнул. Возможно, изменился в лице, на мгновение, на долю секунды. Казак заметил это и пристально посмотрел на меня. Его взгляд говорил: «Спокойно, Вован, это же инвестор. Пусть говорит, что хочет, мы на его деньги живем». Сколько у меня уже бывало таких моментов? Сколько раз я слушал то, что не хотел, даже физически не мог слушать? Сколько раз я сдерживался, заставлял себя промолчать, не обращать внимания, в конце концов! В такие моменты отчетливо понимаешь, что за место в этой жизни тебе досталось. Ты декларировал свободу и независимость? Ты убеждал себя и других, что главное не деньги, а право быть самим собой. Так на, получи! Вот тебе свобода, вот независимость! Забей ебало и улыбайся. Кивай согласно своему инвестору. Это он дает тебе возможность покупать костюмы от Armani, джинсовые куртки D&G, туфли Prada. Это на его деньги ты летаешь отдыхать на Бали, проводишь рождественские каникулы в Париже. Это его деньги ты даешь бывшей жене на содержание сына, это его деньгами ты платишь дилеру за не очень чистый порошок. Деньги твоего инвестора остаются у пятисотдолларовых проституток из «Метелицы», в барах и ресторанах, в карманах твоей очередной любовницы. Конечно, у тебя нет восьмичасового рабочего дня, тебя нельзя оштрафовать или премировать, ты сам себе устанавливаешь зарплату. Но свободен ли ты на самом деле? Не внешне, а глубоко внутри? Я вздрогнул. Пожал плечами. Улыбнулся.

– Я же не о проститутке говорю, – последний сниф уже отпустил, и раздражение царапнуло мои нервы, – я познакомился с девушкой, которая мне просто понравилась, и все.

– Трахнул? – Женя выпил принесенную водку и сразу же заказал еще. Мне тоже срочно надо было выпить, нервы натянулись до предела.

– Нет, – ответил я и залпом осушил бокал вискаря, – не успел.

– Чего там успевать-то, – Женя самодовольно улыбнулся, его щеки раскраснелись, маленькие глазки блестели и нагло пялились на сидящих за соседними столиками девиц, – я вот только познакомлюсь, и почти сразу же ебусь. А если не дает, так и пошла бы на хуй, телок, что ли, мало?

– И часто дают? – говорит вдруг Казак.

– Да почти всегда, – Женя пожал плечами, – ведь они же все бляди. А с блядьми чего делать? Только ебать. Телки это понимают и свое место знают.

– И где же их место? – я спросил это у инвестора перед очередным посещением WC.

– Известно где, – Женя самодовольно усмехнулся, – на хую у настоящего мужика!

Когда я вышел из туалета, немного взбодрившийся и окрыленный, готовый к душевным разговорам разной степени дебилизма, меня отловил Казак.

– Ебаный в рот! – почти закричал он. – Как же меня эта тупая сволочь задрала. Я прошу тебя, Вован, давай сливать отсюда, а то еще пара его раскладов, про телок и так далее, и я не смогу себя сдерживать.

– Спокойно, Колян, – кто бы успокоил меня самого, – я тоже парюсь, но это же инвестор, хули делать. Остается забить ебало и поддакивать ублюдку.

– Вот создать бы террористический отряд, который таких, как наш Женя, будет отлавливать, запирать в подвале на пару недель, каждый день ширять героином и ебать по нескольку раз. Они будут выходить от нас кончеными педерастическими торчками, полностью утратившими веру в свои прежние мужицко-отстойные идеалы! Представляешь?

– А вдруг они станут еще хуже? Озлобятся и будут маньячить по ночам, резать несовершеннолетних?

– Вряд ли, на это тоже воля нужна. А мы их волю ебаную сломим. Они в самих себя верить перестанут. И к нам же за дозой будут возвращаться, готовые что угодно за эйч сделать! Политики, военные, менты, бандюки, коммерсанты, банкиры. Сечешь?

– Так мы с тобой через них всем миром начнем управлять!

– Точно!

– Первым делом запретим McDonalds! Хватит уже людей травить холестерином.

– Да, да! McDonalds и Xerox, хватит уже копировать и размножать тексты, набранные Times New Roman!

Как всегда в этой стране, пресловутой моей родине, вдруг началась нешуточная зима. То есть сначала все было довольно по-европейски: минус три, в крайнем случае, пять, никакого снега. В один день резко похолодало, небеса разверзлись, бога вырвало плотной белой массой. Монументальные сталинки и бомжевидные хрущобы, пафосные элитные комплексы и брежневские панельные многоэтажки обросли сугробами и сосульками. Рвотная масса покрыла не только дома, но и все вокруг: дороги, фонарные столбы, автомобили, приговоренных к полугодовой зиме горожан, сами мысли. Лютый бес Дедушка Мороз злобно усмехался с экранов телевизоров в рекламе Coca Cola. Заколдованные им детки послушно несли в супермаркеты и палатки мятые рубли, выклянченные, спизженные, заработанные у взрослых.

Как всегда в это ужасное время года я чувствовал усталость, авитаминоз и общее истощение. От желтушного солярийного загара воротило. На лице то и дело выскакивали побочки. Все реже хотелось выходить из дому. Сожаления о стране проживания сменялись завистью к медведям, впадающим на зиму в спячку. Потребление водки увеличилось, а кокоса не снизилось. Нервы болтались оборванными струнами. Мне надо было срочно отдохнуть. Все же в некоторых вещах Женя был прав.

После долгих сомнений решили ехать в Израиль. Ни Женя, ни Казак там еще не были, меня же тянет на землю обетованную каждую зиму. До поездки предстояла череда праздников – дни рождения – сначала Аркатова, одиннадцатого – Колин, тринадцатого – мой. Аркатов устроил корпоративную вечеринку. Должность обязывала. Я пробыл минут двадцать и уехал, сославшись на плохое самочувствие. Сидеть рядом с дюжиной одинаково стриженных мужчин, одетых в одинаковые же мексовские костюмы, дышать невыразительными запахами офисных женщин, смотреть, как постепенно поглощаются запасы алкоголя?

Языки становятся развязнее, движения и жесты все более фамильярными. Задушевные беседы о том, что Нинка, конечно, охуенный PR-менеджер, но вот в медиапланинге как-то не очень и не дает никому, а Федоров прекрасный администратор, но только очень нервный.

Постепенно исподволь приходит время корпоративного флирта. Аркатов тайком от жены что-то шепчет на ухо секретарше. Женя пожирает глазами уже упомянутую Нинку, а заместитель главного бухгалтера Оля садится тихонечко рядом со мной и начинает изливать душу. Она говорит о какой-то иной, совсем не похожей на мою жизни, о больной маме и двухкомнатной квартире, о пьющем муже и подругах, сидящих без работы, о нужде в сильной мужской руке… Увольте! Мне хватает собственных переживаний. Оставьте меня одного в моем личном аквариуме, не сливайте в него грязную воду из вашего болота.