Народ разбежался переодеваться, а я по нейросети вызвал Ари.

– Да, Капитан, - немедленно отреагировала она.

– Если искин у нас больше не ты, то кто? Думаю, мне, как капитану, следует это знать.

Девчонка рассмеялась:

– Конечно. Уж думала ты не спросишь! Вызывай его так же как меня, его номер – Ар-200-21. Если ты его переименуешь, он будет очень польщен – ведь это уже собственное имя. Он хороший, только немного занудный. Как вариант - можешь общаться со мной как с искином, результат будет тот же – меня не напрягает, я привыкла.

Что же – понятно:

– Хорошо, я понял. Но на тебя у меня другие планы – свободно штатное место уборщицы.

Реакцию я почти угадал – сдавленное хи-хи:

– Да, Кэп! Как скажете, Кэп.

Произнес вслух:

– АР-двести…

– Достаточно, Капитан, - раздался сухой голос, - Я понял.

Передо мной материализовался прозрачный образ человека лет тридцати с утрированно правильными чертами лица и одетого в форму военного образца – а ведь я его уже видел:

– Слушаю Вас, Капитан.

Я немного подумал:

– АР-200, Ари… Арид!

– Твое имя – Арид. И этот твой образ… - я поморщился…

Искин все понял:

– Спасибо, Капитан. Какой образ предпочтете?

По нейросети, все равно, что перед глазами – пронеслась волна всевозможных «образов» искина.

В сущности, мне было пофиг, как он выглядит:

– Арид, тебе самому, что ближе?

Пауза:

– Капитан, меня никогда об этом не спрашивали, - искин задумался, при этом послышалось отчетливое «Упс» где-то далеко.

Наконец последовал ответ:

– Что если так?

Передо мной возник образ парнишки, лет двадцати – вихрастый и глаза раскосые, но не так как у японцев, скорее, как в их мультиках-аниме.

Пожал плечами:

– Принято. Значит выглядишь так. И что там с больными?

Голос у искина тоже поменялся, стал более молодым и звонким:

– Марину можно выпускать, двоим другим требуется примерно двое земных суток для завершения регенерации.

– Отлично, - кивнул я, - Давай девочку сюда. Шкета и Капитана выпускай по готовности, что там у них с тестами, напомни. Хотя не надо.

Никак еще не привыкну к новым возможностям. Развернул файл с нейросети и бегло просмотрел:

– Значит так, капитану залей базы на командира абордажников и управление боевыми дроидами. А вот Шкет, с его реакцией, в рукопашную больше не пойдет… ему базы пилота палубной авиации, тактику и стратегию малых авиасоединений, ну и все остальное до уровня командира всей этой кухни.

– И еще, постой, - я еще раз взглянул на уровень интеллекта Рыжего, - Еще ему – базы пилота на рейдер и базы штурмана – пусть разбирается в свободное время.

Голограмма искина приложила руку к левой стороне груди:

– Принято и будет исполнено, Капитан.

Мне показалось, что искин хотел сказать еще что-то, но сдержался. Стало любопытно:

– Говори, майор, не стесняйся.

Я уже уяснил, что разница между майором и флаг-майором, примерно, как между прапорщиком и старшим прапорщикам – никто ее не замечает, и не боялся обидеть искин.

Арид секунду помедлил, и произнес:

– Я хотел сказать, что у Вас будет замечательный экипаж, Капитан! Я видел результаты предварительного сканирования претендентов. Поверьте, мне есть с чем сравнивать.

Я улыбнулся:

– Тем лучше, Арид. Но ты неправильно строишь фразы – замечательный экипаж будет у нас.

Голограмма опять приложила руку к груди:

– Капитан, я это и имел в виду.

А я про себя подумал, что забавно будет отыскать на борту еще одного замороженного представителя Джоре. Потом решил, что это не так уж и забавно – вызвал Ари и поделился с ней этой мыслью. Та похихикала, и заверила:

– Олег, Арид настоящий искин – я была одна. Да, и я поняла, чем ты его подкупил уже после первого разговора - мне потребовалось гораздо больше времени. Он был за тебя горой. Ты сразу говорил с ним как с равным. И… я так и не догадалось дать ему имя…

Ари немного запуталась в словах:

– Ладно, ты понял.

Подтвердил:

– Понял. Золото не забудь выгрузить из машины.

А то, где-то на периферии сознания, у меня маячил образ – Ари со слитком золота идет в магазин, или сует его гаишнику. Нафиг.

Не прошло и часа, как все собрались в кучу и погрузились в бот. Если честно, я ожидал худшего. Подошедшая первой Марина уцепилась за мизинец моей левой руки, и уже больше его не отпускала:

– Ты чего, солнышко, тебе страшно?