Это звучало довольно безобидно. Тут появился Натан. Он ждал, и Тинкер не стала спрашивать, что означает соль и по какому случаю все эти подарки.

Они прошли к «бьюику» и поставили в него корзину. Уже наступила ночь, и Ярмарка ожила, засияла разноцветными огнями, загремела экзотической музыкой. Здесь, у машины, они словно оказались в принадлежащей только им оболочке пространства и времени. Натан придвинул Тинкер к себе и начал целовать, забравшись руками под шелковый плащ и гладя ей спину. Сначала ей было приятно. Сильное тело, сжимающее ее в объятиях, мускусный запах одеколона, возбуждение от поцелуев в полной темноте. Все это напомнило ей бешеный спуск на велосипеде с Холма Обсерватории: тогда возбужденное скоростью сердце подступало к горлу всякий раз, когда она подлетала к самому краю дороги.

В какой-то момент, однако, плащ начал мешать Натану, и, опустив руки вниз, он полез под платье. Он слегка напрягся, приподнял Тинкер и, поцеловав в шею, начал спускаться к груди.

— Натан.

Развлечение становилось опасным, и к тому же она немного сердилась на Натана за то, что он так торопится и делает это на улице, словно хочет, чтобы его увидели и каждый невольный зритель подумал: Тинкер принадлежит ему. Он словно применял свой собственный способ поставить на ней отметину.

— Никто не увидит. — Натан легко поддерживал ее одной рукой. Они оба сосредоточили внимание на его свободной руке, на огрубевших пальцах, бегающих по внутренней части ее бедра и поднимающихся все выше.

— Натан! — зашипела, пытаясь вырваться из его объятий, Тинкер. — Здесь полно людей. Отпусти меня.

— Мы можем сесть в машину, — простонал он ей в волосы.

В машину — и что? Не подумал ли он о том, что темнота салона скроет то, чем он хотел заняться? Или же на машине они могли поехать куда-то в более подобающее место? К нему? К ней?

— Нет! — Она рванулась сильнее, отпихивая его коленями, локтями и даже острыми носками туфель. — Я хочу на Ярмарку.

Он издал страдальческий вздох:

— Ты уверена?

— Да!

— Хорошо. — Он поставил ее на ноги. — Поехали на Ярмарку.

Первый киоск за Краем был переносной святыней Рэдоэйа; Тинкер остановилась около изваяния, хлопнула в ладоши и поклонилась, а потом опустила монетку в его посеребренные руки. Постояла с закрытыми глазами и сложенными ладонями. Она не могла понять, чего хочет. В прежние годы она молилась о всякой ерунде, например о выигрыше в одном из ярмарочных киосков. И сейчас она пыталась отыскать в сердце главное желание, но желаний было много, и к тому же они противоречили друг другу. Наконец Тинкер придумала простую молитву: «Позволь мне понять, чего я хочу в жизни».

— Почему ты это делаешь? — спросил Натан, стоявший позади с раздраженным и озадаченным видом.

— Я всегда это делаю. — Она пожала плечами и направилась к лотку со сладкими булочками: ярмарочный обычай номер два. Тинкер надеялась, что булочки окажутся свежими и горячими. — Тулу говорила, раз дедушка не собирается отдавать меня под защиту человеческих богов, она предпочтет, чтобы меня оберегали боги эльфийские.

Натан скорчил рожу.

— Что-то не так?

— О, я знал — ты не католичка, но надеялся, что ты по крайней мере христианка.

— И что?

— Ничего.

Натан купил им обоим сладких булочек, и они пошли вперед, подталкиваемые приливной силой двигающейся толпы.

Ярмарка выглядела не так, как прежде. Основную сетку киосков пополнил новый ряд. Несмотря на появление дополнительных площадей, по проходам плыло гораздо больше народу: эльфы, одетые по человеческой моде, и люди, одетые по моде эльфийской, родители с малолетними детьми, самые разные, в том числе смешанные парочки, и, что самое удивительное, вооруженные патрули обеих рас. Никогда прежде на Ярмарке не дежурили патрули. И Тинкер не могла понять, с чем связано охватившее ее напряжение: с присутствием вооруженных патрулей или с внезапно возникшей неловкостью в отношениях с Натаном.

— Не могу поверить — здесь патрули! — Они прошли мимо третьего дежурного — женщины в темной форме ЗМА. И темная форма, и плоский черный автомат выделялись на фоне нарядной толпы, словно убогая заплата на ярком платье, и сразу привлекали внимание.

— Вице-короля чуть не убили. Дважды покушались, — объяснил Натан. — А потом эта история с бандой контрабандистов. Правильно делают: ведь здесь так много народу.

— Мне это не по душе.

— Тебе не пришлось бы пять лет назад сражаться с завром, если бы на Ярмарке оказался кто-то еще, кроме Ветроволка и его телохранителя.

Тинкер мгновенно вспомнила тот день: завр прижимает задней лапой нижнюю часть тела спутника Ветроволка, а верхняя его часть исчезает в зубастой пасти. Этот образ долго преследовал девочку в ночных кошмарах: встав на задние лапы, завр мучительно долго растягивает тело эльфа, прежде чем, тряхнув головой, разорвать его пополам…

— Давай не будем об этом.

Но, будучи вызвано, воспоминание о том дне не покидало ее. Странно, но ей никак не удавалось понять, где именно находился Ветроволк, пока он не заорал ей прямо в лицо: «Беги!» В памяти сохранилось, что он был очень зол. И никаких воспоминаний о его ране…