Судьба не всегда согласна с нашими планами, ее любимое занятие — разрушать их, и выбраться из ее цепких лап невозможно.
Она столько всего не успела... И теперь ей придется начать все с начала.
Не успевшая
Самое страшное в жизни — не успеть.©
Пролог
Пожалуйста, не сгорай,
Ведь кто-то же должен гореть.
За углом начинается Рай —
Нужно только чуть-чуть потерпеть.
Шагни обратно за край —
Тебе рано еще сгорать.
За углом начинается Рай —
Нужно только чуть-чуть подождать.
Пожалуйста, не сгорай,
Спаси все, что можно спасти,
Прости все, что можно простить
Иди, пока можешь идти.
Шагни обратно за край...
За углом начинается... Рай...
Флер
Лунный свет освещал мрачное здание аэропорта. Самолет улетел совсем недавно, и люди понемногу расходились. Монотонный гул множества голосов разрезали резкие крики таксистов, предлагающих доехать в любую точку города.
Мужчина с портфелем, быстрым шагом пересекающий зал, задел молодую девушку, стоящую возле окна. Оглянувшись, он быстро извинился, про себя подумав, что она могла бы и подвинуться.
Пожилая женщина в платке крепко держала за руку маленького внука, пытаясь вспомнить номер автобуса, который отвезет их домой в такое позднее время — тратиться на такси ей совершенно не хотелось. Внуку было, честно говоря, все равно. Он уже засыпал и видел во сне бегемотиков, танцующих возле гигантской шоколадной плитки.
Женщина в темно-зеленом платье взлохматила короткую крашеную шевелюру и улыбнулась стоящему рядом мужчине в дорогом костюме. Тот подхватил ее на руки и, не скрывая своей радости, закружил по залу, расталкивая проходящих мимо людей. Вышедшая покурить кассирша злобно на них зашипела и, когда парочка все-таки соизволила спуститься с небес на землю и зашагать к выходу из аэропорта, погасила сигарету, обращаясь к прислонившемуся к стене охраннику:
— Видел, рыжая любовника домой ведет? Муж улететь еще не успел, а они вон, уже обжимаются! Вот шалава-то, а?
Охранник устало проводил взглядом жавшихся друг к другу любовников и, не найдя в сердце ни капли жалости к обманутому мужу, заявил, что это полностью их проблемы и его это не касается. Кассирша, которую дома ждали полупустой холодильник и доставшаяся от соседа собака, фыркнула, развернулась на каблуках и, отгоняя от себя мысли вроде: «Почему у кого-то их двое, а у кого-то ни одного?», вошла в здание рабочего персонала, продолжая по пути метать громы и молнии в каждую встретившуюся на ее пути особь женского пола, будь то главный бухгалтер, администратор или уборщица тетя Катя на пенсии.
Охранник сочувствующе покачал головой и обвел взглядом холл. Кто-то болтал по телефону, кто-то спускался по лестнице, еще несколько человек стояли возле двери, но в целом людей почти не было. Его внимание привлекла фигура молодой девушки, застывшей около окна. Зал стремительно пустел, проводив своих родственников или знакомых, люди расходились по домам, а она, видимо, совсем не собиралась уходить — просто стояла, опираясь о подоконник и вглядываясь в пронизывающую темноту ночного неба.
Через несколько часов должна была состояться посадка следующего самолета, но сказать ей обычное в таких случаях «Освобождайте помещение, дамочка» было бы слишком... жестоко, что ли. Она выглядела такой... расстроенной, даже можно сказать... обезоруженной. Аэропорт был местом прощаний, и здесь часто встречались люди, омраченные чувством неуклонно приближающейся разлуки, люди, радостно и искренне желающие другим счастливой поездки, или же люди, которые, как та женщина в зеленом платье, были рады избавиться от надоевшего супруга, но она... Здесь определенно было что-то другое. Вокруг нее будто сгущалась густая, тягучая смесь из вселенской грусти и скорби, и еще что-то такое... непонятное, эфемерное, ускользающее... Что именно, даже умудренный опытом охранник понять не мог. Одно он знал точно: у него не поднимется рука просто так выгнать ее отсюда, будь это даже трижды его работа.
Мимо прошла та самая женщина с любовником. Девушка вдруг развернулась, наградив их долгим тяжелым взглядом, чем-то напоминающим взгляд кассирши. Хотя нет, если во взгляде последней сквозила черная зависть, то во взгляде девушки — неприкрытое отвращение. Она наморщила лоб, будто вспомнив что-то неприятное, и, слегка наклонив голову набок, широко распахнула глаза, озаренная удивлением узнавания.
Охранник нахмурил брови: «Интересно, она тоже видела, как картинно рыдала та женщина, провожая... нет, выпроваживая своего мужа? Вроде бы ничего такого, обычная ситуация, которая может приключиться практически с каждым — в наше время измены не редкость, — но все равно на душе как-то тяжело, неприятно... млосно». Этот охранник относился к той редкой, вымирающей категории людей, которые смотрели на мир по-детски искренними, добрыми и в чем-то даже наивными глазами.
Вымирающей, потому что в наше время таким людям очень сложно выжить. Каждый упрек, каждое огрызание оставляет на их ранимой душе глубокий след, который никогда полностью не затянется. И они запираются в себе, замирают в своих раковинах, лишь изредка с надеждой выглядывая, но и от этого общество очень быстро их отучает. Так и живут эти люди, искренние, честные и очень внимательные. Жизнь учит их бороться, порой жестоко, порой ценой нечеловеческих усилий, опрокидывает на лопатки и порабощает, но тех, кто не сдался, награждает вдвойне. И, возможно, именно на их доброте, на этом тонком, но прочном стержне, еще держится наш мир.