— Если Чень Лун узнавал про моего брата? — спросил Шао. — Он может тоже исчезай. — Мне эта возможность показалась вполне вероятной. — Я не могу говорить китайский власть. Я не знай, кто верный для Чень Лун. Вы другое. Вы — Америка, — сказал он так, будто нам надо об этом напомнить. — Вы знай, кто может помогать?

М-да. Мы с Коулом переглянулись. Он пожал плечами, будто хотел сказать: «Тебе видней».

— Что именно ты хочешь, чтобы мы сделали? — спросила я у Шао.

— Я думай, мои друзья та лодка. — Он показал на «Кон-станс Мэллой». Я подумала, что скорее всего они под той лодкой: видела, как привязывали грузы к телам перед тем, как выбросить за борт. Но перебивать не стала. — Может быть, ваш полиция туда пошел, их нашел. Может быть, арестовал Лун?

Может быть, Луна сегодня не станет, и беспокоиться будет не о чем.

— Я знаю тут одного полисмена, — сказала я, думая об этом спецназовце Кассандры, сержанте Престоне, и о том, как бы нам обеим хотелось, чтобы он остался жив. — Поговорю с ним завтра.

Но я знала, что не стану говорить. Разве что совсем будет некуда деваться.

Я обещала утром рассказать Шао, что получилось, и убедила его сейчас вернуться в павильон. Хотелось бы надеяться, что Лун подумает, будто просто Лаю надоело сидеть тихо и не придаст отсутствию Шао значения. Может быть. Лай даже поддержит это заблуждение, потому что постоянные наклоны и попытки съесть пуговицу у Коула его утомили. Когда мы распрощались, он повернулся у папы на руках и положил голову ему на плечо. Думаю, что еще до входа в павильон мальчик заснул.

— Ладно, ты была права, — оказал мне Коул. — Мне надо семью Сяо на сто футов держать от этого бардака, потому что иначе мне не спать, тревожась за них.

Вытащив из кармана кусок жвачки, Коул отправил его в рот.

Значит, жвачка получила повышение, и из средства бросить курить сделалась методом снятия стресса. Как карты тасовать, только более нормальным. Я взяла Коула под руку, испытывая еще более сильную симпатию из-за этой нашей общности.

— Они уже вляпались в этот бардак — или ты не слушал? А вообще если все сегодня получится, то с ними ничего не случится. Кстати, насчет «получится»: ты еду достал?

— Ага. Йетта ее принесла почти сразу, как ты пошла на сцену.

Он увел меня обратно в павильон, за черный задник, и показал круглый стол под кружевной скатертью — он стоял в темном углу, незаметный. Слышно было, как на сцене что-то говорит Кассандра. Я дала Коулу ручку-фонарик — заглянуть в накрытые подносы и блюда, поставленные «Суккулентами семи морей». Кассандра ответила кому-то из публики, что — да, его дочь получит стипендию, на которую подавала. Я тихо прошептала Коулу на ухо:

— Которую?

Взяв меня за руку, он показал лучом света на звездчатую стеклянную тарелку, полную улиток. Потом направил свет на одну из них — лежащую на острие одного из лучей.

— Вот эта, — едва слышно ответил он. — Ее можно узнать, потому что тут небольшой сколок на тарелке как раз под ней.

Я ощупала звезду снизу и — да, есть впадинка.

С той стороны занавеса послышался голос Кассандры:

— Я начинаю уставать. Давайте еще предмет из публики?

Послышались шарканье и скрип. Потом с едва скрытым сожалением Кассандра сказала:

— Сержант Престон?

Ой-ой. Я выглянула из-за занавеса, отделяющего наш закуток от сцены. Ага, спецназовец отдал часы «сейко». Он и его сынишка — симпатичный парень лет пяти-шести, с такими же умными карими глазами, как у отца, сидели в заднем ряду. То есть сидел Престон, а сынишка стоял на скамье, совершенно завороженный. Внезапно Кассандра оказалась не в состоянии отбивать обожателей резиновым молотом.

— Что вы хотите узнать? — спросила она натянуто, вертя часы в руках.

— Меня интересует одна женщина, — сказал он, медленно подмигнув ей. — Увижу ли я ее снова?

Она замялась, но даже в этот момент не могла заставить, себя солгать. Такая твердость заслуживает восхищения.

— Да.

— Можете задать еще два вопроса, — объявил Вайль. Я его не видела, но ощущала, как он стоит на другом конце сцены. Они договорились, что зрители будут задавать по три вопроса — в надежде, что это пробудит у Луна желание, чтобы у него прочитали мысли поглубже.

— Я женюсь снова?

— Я не вижу этого в вашем будущем.

Он удивился, затем пожал плечами.

— Ваш последний вопрос? — сказал Вайль.

— О'кей. Завтра нет уроков, и мы с мальчиком хотим поехать порыбачить. Поймаем мы что-нибудь?

Руки Кассандры, крепко держащие часы, вздрогнули, а голос звучал так сдавленно, что слышно было, как соприкасаются голосовые связки.

— Ничего такого, что вам хотелось бы увидеть у него на крючке.

Публика затаила дыхание.

— Ну, тогда я точно его поведу в зоопарк, — ответил Престон. Все засмеялись — кроме него, Кассандры и Вайля. Я посмотрела на сержанта и подумала: он знает, что она скрывает от него больше, чем может сказать.