Шрифт:
‹1936›
* * *
Без устали смотрел бы amp; На твой расцвет, страна моя. Хочу, чтоб видели, как днем, Глаза и в сумраке ночном. И день и ночь тобой готов Я насыщать и взор в стих, Моя отчизна, мать цветов, — Цветущий сад надежд моих! ‹1938›
ОРЁЛ И ЧЕЛОВЕК
Затосковал орел над высью скал, С небес своих спустился на утес Взглянул на небо — вновь затосковал, И сжалось сердце старое от слез. «И небо тоже отнял человек, Им завладел он, как землей внизу», — Сказал он, и скатилась с черных век Вдруг капля неба обратись в слезу. «Наверно, скоро и твой час пробьет!» — Взглянув на солнце, с болью молвил он… А человек, пленивший небосвод, Стремился к солнцу, мыслью окрылен. ‹1939›
* * *
Опускается в бездну старости мать, Уж не рвать ей по склонам банджар-траву… А в горах зеленеет весна опять, Одевает вершины их в синеву. Полечу я в родное гнездо скорей, Прилечу я в Ширак быстрей журавля, Наберу подснежников снега белей, Все возьму, чем богата весной земля. Догоню весну на горном лугу И в объятья матери принесу. Ну, а если этого не смогу, Ей ребенок мой принесет весну. ‹1940›
ГОЛОС ПОЭТА
Я — поэт. Я вечностью рожден. Вскормлен я землей и небесами. Звезд язык… знаком мне с детства он, С птичьими знаком я языками. Голубь мне садится на плечо, Но, в любовь высокую влюбленный, Я, всегда мечтавший горячо Обласкать, как сына, мир зеленый, Я, готовый плакать в три ручья Из-за чьей-нибудь одной слезинки, Я, не раздавивший муравья, Я, на смерть восставший в поединке Ради жизни, счастья и труда, — Я кричу, как ласточка, кричу я, Что тревожно вьется у гнезда, Коршуна кружащего почуя… Призываю: в сердце меч врагу! Жизнь восславьте, зло сведя в могилу. Смерть в уста поцеловать могу, Но простить врагу — превыше силы! Он хотел вселенную залить Черной тьмой, воздвигнуть горы пепла, Он хотел извечный свет убить, Чтобы солнце на небе ослепло. В сердце, превращенное в набат, Бьет неумолкающая совесть. Я кричу: нам гибелью грозят! Встаньте все, к сраженью приготовясь! Встаньте все — и Север, и Восток, И вершины, и леса, и реки. Смерть в уста поцеловать бы мог, Но врагу я не прощу вовеки! Я, не раздавивший муравья, Я, скорбевший о цветке увядшем, Я кричу — щадить врага нельзя, Чтоб его не видеть детям нашим, Чтобы, в мире уничтожив зло, Мирно человечество цвело! ‹1941›
ДЕТСТВО МОИХ СВЕРСТНИКОВ
Лук украв у одних, у других каравай, Мы бежали купаться к реке Арпачай Иль бродили в горах по тропинкам лесным И неведеньем счастливы были своим. Мир кончался для нас за высокой горой, Уходящее солнце влекло за собой. Кто нам хлеба дает, кто доводит до слез, Кто смеется, кто плачет — не знали всерьез. Мы букеты цветов приносили с вершин, Но не знали, в какой их поставят кувшин. Очень мало мы знали о мире большом, Горемыки, не знали о горе своем. Хоть жилось нелегко нам, голодным, босым, Мы неведеньем счастливы были своим. ‹1943›
ПЕСНЬ МОЛОДОСТИ
У меня в глазах — свет весенних дней, Я к высотам счастья шагаю — вверх! По камням и по скалам взбираюсь вверх, По уступам гор подымаюсь вверх, По обрывам, по скалам, по кручам — вверх! Счастье дальше звезд, путь к нему непрост. Молод я! И мой конь молодой ретив… Я не вижу скал на своем пути, Я не вижу гор на своем пути, Ни камней, ни круч на своем пути. Надо мной гроза. Блеск слепит глаза. Кто мне даст ответ — может, смерти нет? Я, не ведая страха, взбираюсь вверх, Я, не веруя в гибель, взбираюсь вверх, Я — бесстрашный, бессмертный, взбираюсь вверх! У меня в глазах свет весенних дней, Но чтоб мне до вершины дойти своей, Столько скал еще надо преодолеть, Столько круч еще надо преодолеть, Столько бездн и подъемов преодолеть! ‹1945›
ЛЮБОВЬ ПОЭТА
Бурливы реки весенние, безудержны реки весенние, И, рекам весенним подобна, лира звучит светло. Радость раскованных рек в ее вдохновенном пении. Буйное половодье, видать, и для сердца пришло. Эти горы до неба — источник песен поэта. И глаза твои, что, как небо, раскрылись вдруг надо мной. Когда ты со мной, моя песня, — как выразить чувство это? — То, кажется, крылья орлиные чувствую за спиной. От любви моей всколыхнулись эти весенние реки, И песня, подобно рекам, выходит из берегов. Тысячи сокровищ дарю я тебе навеки, Дарю тебе, дорогая, тысячи снов-жемчугов. Лейся ж, волнуя и радуя, вешняя песня певца! Словно незримая радуга наши связала сердца. ‹1946›
ПЕСНЯ АРМЕНИИ
Не забываю звезд на небосводе, Когда о взорах девушки пою. Не забываю о другом народе, Когда пою Армению мою. Но лишь одной любви и песен мало, Понадобится — голову отдам! А если б снова вражья рать напала, Я б тысячи голов срубил врагам! Народам всем в душе найду я место, Но в сердце сердца ты, родной народ! В твоем же сердце, и большом и честном, Всегда любовь к народам всем живет!