Что крепче: вековой наговор или сила духа? Что сильнее: золото или боевое братство? Что надежнее высокие крепостные стены или единение двух сердец? Озрику, графу Сильверфокс предстоит пройти через предвтельство, смерть и весь мир что бы узнать ответы на эти вопросы.
Этот мир золотым покрывалом одет,
Инкрустирован мрамором древних гробниц.
Там где магия света – защита от бед,
Будет магией боя – свет новых зарниц.
Будет петь тетива в полуночной тиши,
И в овраге – поблескивать древко копья.
В волчьей шкуре колдун прочь, во тьму, заспешит,
И оденутся в лед голубые моря.
Этот мир будет лучше под куполом неба,
И дороги покроются пылью веков.
Будет нам все равно, это быль или не быль,
Будут руки в следах от разбитых оков.
Будет грудь разрываться от слез и желаний,
Мы в чащобе отыщем дорогу за Край.
Этот мир – только сон, но когда-нибудь станет,
Настоящим он, времени каплю лишь дай.
Помоги же ему, мчись в объятья Рассвета,
В новый путь заплетется твой гаснущий след.
У дороги цветы – символ нового лета,
Лепестками прошепчут твой Новый Завет…
Илунга из рода Совы
«Ибо нехуй!»
Неизвестная Доллийская контрабандистка
Пролог
Ночной разговор
– Что было дальше? – Озрик смотрел сквозь Ратмира невидящими глазами.
– Дальше... Дальше я шел за ними сквозь Великий Лес. Дважды пытался отбить твою жену, но её стерегли не только увальни Трора, но и рейдеры Лиги. Да и опаивали её постоянно каким – то зельем, Анариэль всю дорогу спала.
– Значит и Сумраки! – Озрик еще более потемнел лицом и так стиснул нож, что костяная рукоятка жалобно хрустнула.
– Во второй раз меня едва не прикончили – продолжил Ратмир, не глядя на брата. – Пришлось уходить в Дагор, к тамошним целителям обращаться – он глянул на свою руку, где от пальцев через всю кисть шел, теряясь в рукаве, широкий, рваный шрам. – Я вернулся через месяц, но уже ничего не смог сделать. На месте замка возвышалась новая крепость гномьей работы. Мощная и хорошо охраняемая. Брата едва от штурма отговорил…
– Этель хотел штурмовать крепость Трора?
– Да. Рвался отомстить за тебя и вернуть захваченные земли. Пришлось сказать, что мстить не за что.
– Ты сказал ему, что я жив?! – в голосе Озрика прорезался металл – Как ты посмел!
– А лучше если бы он голову сложил под этими стенами? – Ратмир выпрямился и твердо взглянул в глаза Озрику – И положил всех наших людей?
Несколько мгновений они мерялись взглядами. Наконец Озрик отвел глаза.
– Ты прав – глухо сказал он, глядя на пламя свечи – Но Трор не успокоится, пока не отыщет меня, если узнает, что я жив. Я живой для него как бельмо на глазу. Он будет меня искать.
– Так может тебе найти его первым? – Ратмир пристально смотрел на брата, и Проводнику становилось не по себе. Никогда в жизни Ратмир не видел Озрика таким – сломленным, безмерно уставшим. Плечи его опустились, глаза будто потухли и от всей фигуры веяло безысходностью.
«Лесной Отец, да что ж это делается то, он же вот-вот сломается- с ужасом думал Ратмир привыкший видеть брата железным, несгибаемым человеком.
– Все тлен… все прах – тихо сказал Озрик – что мне в мире, если она отказалась от меня. Какое я имею право разрушать её счастье и идти против её выбора…
– Озрик! Да очнись же ты! – взорвался Ратмир, не заметив, что перешел на крик, чего никогда раньше не позволял себе при разговоре с графом. – Какой к демонам выбор?! Какое счастье?! Да её зельем опоили и несли как чушку дубовую! Ты что думаешь – высокородная эльфийка от слова своего, любимому человеку данного, отказаться может как девка портовая…
– Окстись! – рявкнул Озрик впиваясь взглядом в Ратмира – не по своей воле Анариэль женой моей стала…
– Ой, да не смеши, Озрик! – треснул кулаком по столу Ратмир – Невозможно эльфийку против силы на такое согласиться заставить. Ни у кого, никогда такое не получалась. Она же тебя любит дубина ты репоголовая! Любила всегда и любит до сих пор! Хоть и считала, что ты мертв.
– Что?! – Озрик вскочил, опрокинув скамью и тяжело отперевшись на столешницу, наклонился к самому лицу Ратмира – Откуда… - голос графа сбился до сиплого шепота – С чего ты это взял?!
Ратмир отшатнулся, мгновенно остывая. Озрик был страшен. Тело его напряглось как сжатая пружина, пальцы сжали край стола так, что затрещала доска, лицо пошло пятнами, в глазах загорелся лихорадочный блеск.
– Когда я был у стен крепости, её вывели на прогулку…
– Вывели? – голос Озрика упал до глухого рычания