Когда Фишер отпускает меня на землю, Стэнфорд берет меня за руку и притягивает ближе к себе. Я через плечо кидаю на Фишера последний взгляд, пытаясь сказать ему своими глазами и улыбкой, что сожалею. Я слышу вздох толпы, собравшейся вокруг нас и поворачиваю голову к Стэнфорду, опустившемуся на одно колено прямо передо мной.

О, нет! О, мой Бог, что происходит прямо сейчас?!

Стэнфорд улыбается мне, и я вижу, как он лезет в передний карман рубашки аккуратно открывая пуговицу. Я тупо спрашиваю его, что он делает, хотя уже прекрасно понимаю, что ПРОИСХОДИТ, но все равно говорю ему встать. Он, конечно же, меня не слушает, а просто начинает говорить, как он любит меня, и потом просит выйти за него замуж. Я просто тупо обалдела. Мой рот в полном смысле открыт, а он одевает мне кольцо на палец даже прежде, чем у меня появляется шанс дать ему ответ. Оно такое огромное, тяжелое, и я его ощущаю совершенно чуждым на своем пальце. Я сразу же начинаю ненавидеть его и мне хочется снять и забросить его подальше, туда, куда я отправила мяч. Ничто не заставляет меня скучать с такой силой по простому бриллианту в четверть карата, простому золотому кольцу, которое подарил мне Фишер, нежели по этому монстру своим весом, оттягивающего мой палец.

Я так занята нехваткой своего золотого кольца и сожалением, что отправила его с бумагами о разводе, поэтому стою в полном недоумении. Слезы сожаления появляются у меня на глазах от того, что у меня его больше нет, Стэнфорд мои слезы принимает, как знак согласия на его предложение, вскакивает на ноги и заключает меня в свои объятия, толпа вокруг начинает скандировать мое имя и хлопать в ладоши.

Почему они так счастливы, хотя мне хочется просто плакать? Я поворачиваю голову за плечо, чтобы взглянуть на Фишера, но я его нигде не вижу. Я хочу, чтобы он был моим голосом, потому что я не могу говорить, но зачем ему это делать, черт побери, когда я избегала его и ни разу не показала ему, что все еще люблю и скучаю по нему? Я хотела бы, чтобы он сказал Стэнфорд отвалить, потому что я его. Я хочу сказать это Стэнфорду прямо сейчас, но Господи, зачем он СДЕЛАЛ это в присутствии всех этих людей? Я не хочу причинять ему боль, так как он был добрым и ласковым со мной, и я, конечно, не хочу смущать его на глазах у всего города, говоря, что я его не люблю и никогда не полюблю. Я понятия не имею, о чем он думал, предлагая мне выйти за него замуж. У нас даже не было секса, может ему кажется, что он в меня влюблен и кажется, что хочет провести остаток своей жизни со мной? Он что, рехнулся? Я прижимаю бейсболку Фишера к своей груди, а горло просто жжет от невыплаканных слез.

Толпа становится все больше и больше, скандируя и хлопая в ладоши, а я все продолжаю задаваться вопросом — какого черта они все так счастливы, как вдруг ледяная вода льется мне прямиком на голову. Она льется на меня, словно водопад и кубики льда отскакивают от моих плеч, застревая у меня в топике. Я фыркаю, задыхаясь и смеясь, протираю глаза, открываю, вижу толпу, полностью окружающую меня плотным кольцом, которая весело прыгает скандируя.

— Люси, мы решили, что ты находишься на MVP сегодняшней игры! — кто-то кричит.

— Мы не выиграли бы игру без тебя!

— Люси! Люси! Люси!

Я окунаюсь в это веселье и совершенно забываю о бардаке, который происходит в моей жизни, поэтому точно также прыгаю с ними вверх-вниз, смеясь и крича. Я чувствую руку, которая хватает меня мертвой хваткой и вытягивает из круга орущей толпы. Я спотыкаюсь, пока Стэнфорд тянет меня за собой, отводя на несколько шагов от всех, наконец-то отпустив меня, когда мы можем хотя бы услышать друг друга.

Я потираю место на своей руке, которую он сжимал с такой силой и смотрю на него неодобрительным взглядом.

— Черт возьми, Стэнфорд? Это больно.

— ЧТО ты делаешь? — сердито прерывает он меня, указывая на толпу по-прежнему все еще кричащую и веселящуюся.

— Хм, это называется праздновать, Стэнфорд, — отвечаю я с сарказмом.

Я всегда разговаривала с ним очень вежливо, никогда не грубила, но сегодня он меня просто бесит. Сначала с этим своим предложением, а теперь с отношением ко всему этому.

— Посмотри на себя? Это неприлично, — говорит он мне сердито.

Я все еще насквозь мокрая от ведра ледяной воды, вылитого мне на голову, поэтому оглядываю себя, моя белая майка теперь может соперничать в конкурсе мокрых маек. Розовый кружевной бюстгальтер, который я надела этим утром, был не виден, но сейчас его можно прекрасно разглядеть, поскольку мокрая ткань просвечивает и облепляет меня, как вторая кожа.

Я пытаюсь мокрую ткань майки оттянуть от своего тела, но как только я ее отпускаю, он возвращается на место. Мне остается только пожать плечами и засмеяться над своими попытками и над тем, что я похожа на мокрую крысу.

— Это не смешно, Люси. Все пялятся. А эти шорты? Они с трудом прикрывают тебя. Ты понимаешь, что, когда мы поженимся, тебе придется одеваться соответственно леди с Юга, а не как семнадцатилетней девчонки, — информирует меня Стэнфорд.

Я очень стараюсь сохранять спокойствие, но произошедшие события этого дня, настолько эмоциональные, и начинают давить на меня, что мне кажется — плотина вот-вот прорвется. Я забываю о своем намерении, что не хочу смущать его перед всеми, если учесть, что именно сейчас он делает это со МНОЙ.

— Все пялятся только лишь из-за того, что ТЫ устраиваешь сцену, — сообщаю я ему. — И ТОЛЬКО лишь пять минут назад ты сделал мне предложение. Я даже не успела дать тебе ответ, а ты уже планируешь, что я должна носить, когда мы поженимся?

Стэнфорд тянется к моей руке, но я убираю их, чтобы находится вне его досягаемости.

— Ты не хочешь говорить немного тише? Боже мой, что на тебя нашло сегодня? — спрашивает он. — Ты не похожа на тот тип женщины, которая использует такой дрянной язык.