Лотар закрыл глаза.

– Хорошо, Деларей. Мы поняли друг друга. Не ждите от меня милосердия. – Он позвал в хижину сержанта Хансмейера. – Сержант, у заключенного нет привилегий, никаких. Он должен находиться под охраной день и ночь, двадцать четыре часа в сутки, пока вы не передадите его соответствующим представителям власти в Виндхуке. Вы лично отвечаете за него передо мной. Понятно?

– Да, сэр.

Хансмейер вытянулся по стойке смирно.

– Присматривайте за ним, Хансмейер. Он мне нужен. Очень нужен.

Блэйн выскочил из хижины и пошел туда, где на берегу реки сидела под навесом Сантэн. Он сел рядом с ней и закурил сигару. Вдохнул дым, задержал его и гневно выпустил.

– Этот человек непреклонен, – сказал он. – Я предложил ему личную гарантию смягчения наказания в обмен на ваши алмазы. Он не снизошел до ответа. У меня нет полномочий предложить ему свободу, но поверьте, если бы они были, я бы не колебался. А сейчас я больше ничего не могу сделать. – Он снова затянулся и посмотрел на широкую зеленую реку. – Клянусь, он заплатит за то, что сделал с тобой, заплатит сполна.

– Блэйн. – Сантэн легко положила руку на его мускулистое загорелое предплечье. – Злоба – слишком мелкое чувство для человека твоего положения.

Он искоса посмотрел на нее и, несмотря на озлобление, улыбнулся.

– Не наделяйте меня излишним благородством, мадам. Я способен на многое, но я не святой.

Улыбаясь так, он казался мальчишкой, зеленые глаза озорно косили, уши забавно торчали.

– О да, сэр, забавно будет проверить границы вашего благородства и святости – однажды.

Он радостно усмехнулся.

– Какое бесстыдное, но интересное предложение! – И тут же снова посерьезнел. – Сантэн, ты знаешь, что мне не следовало участвовать в этой экспедиции. В данный момент я пренебрегаю своими обязанностями и, несомненно, навлеку на себя справедливый гнев начальства в Претории. Я должен как можно быстрей вернуться к делам. Я договорился с отцом Павлом насчет каноэ. Гребцы доставят нас к пограничной станции в Рунту. Надеюсь, мы сможем затребовать оттуда полицейский грузовик. Хансмейер и его солдаты останутся охранять Деларея и привезут его, как только он будет в состоянии выдержать переезд.

Сантэн кивнула.

– Да, мне тоже пора вернуться и начать собирать обломки и заклеивать щели.

– Мы можем отправиться завтра на рассвете.

– Блэйн, я хотела бы до отъезда поговорить с Лотаром… с Делареем. – Полковник заколебался, она умоляюще продолжила: – Всего несколько минут наедине с ним, пожалуйста, Блэйн. Для меня это очень важно.

*

Сантэн остановилась на пороге хижины, дожидаясь, когда глаза привыкнут к полутьме.

Лотар сидел, голый по пояс, его ноги прикрывало дешевое одеяло. Тело у Лотара было худое и бледное; инфекция сожрала плоть, и под кожей торчали кости и ребра.

– Сержант Хансмейер, пожалуйста, оставьте нас на минуту одних, – попросила Сантэн и отступила от двери.

Проходя мимо нее, Хансмейер негромко сказал:

– Я вас услышу, миссис Кортни.

В наступившей тишине Сантэн и Лотар смотрели друг на друга. Сдалась и первой заговорила она:

– Если ты хотел уничтожить меня, тебе это удалось.

Лотар пошевелил обрубком руки – жест вышел одновременно жалобный и непристойный.

– Кто кого уничтожил, Сантэн? – спросил он, и она опустила глаза.

– Почему бы тебе не отдать хотя бы часть того, что ты у меня украл? – спросила она. – Ради нашего общего прошлого.

Он ничего не ответил, только поднял руку и коснулся старого шрама на груди. Сантэн поморщилась: этот шрам оставил ее выстрел; в миг крайнего разочарования и отвращения она стреляла в Лотара.

– Алмазы у мальчишки, верно? – спросила она. – Твоего… – она собиралась сказать «ублюдка», но передумала: – Твоего сына?

Лотар продолжал молчать, и она, повинуясь порыву, добавила:

– У Манфреда, нашего сына.

– Не думал, что услышу от тебя это. – Он не сумел скрыть удовольствие в голосе. – Будет ли он помнить, что он наш сын, зачатый в любви, если ты и его попытаешься уничтожить?

– Почему ты ждешь от меня чего-то подобного?

– Я знаю тебя, Сантэн, – сказал он.

– Нет! – Она яростно покачала головой. – Ты меня не знаешь!

– Если он встанет у тебя на пути, ты его уничтожишь, – равнодушно сказал Лотар.

– Неужели ты в это веришь? – Она смотрела на него. – Неужели считаешь меня такой безжалостной, такой мстительной, что я не пощажу и нашего сына?