– Хорошо, спасибо! – сказала девочка. Она уселась и весело обводила детей глазами.

Пьер и его товарищи, довольные, что она так охотно приняла их приглашение, наперебой старались угодить гостье.

Корзинку поставили к ее ногам, рядом положили куски хлеба. Пьер заострил несколько палочек из орешника, дал ей самую тонкую и сказал, как бы выражая вслух ее затаенные мысли:

– Ты пойдешь с нами, и не один, а десять домов с радостью примут тебя.

– Да! Конечно! – подхватили дети, составившие полукруг около девочки.

Когда все уселись и взяли в руки палочки, приготовленные Пьером, он сказал, обращаясь к девочке:

– Поешь, пожалуйста.

– Хорошо, а вы? – спросила она.

– О! Мы не голодны!

С этими словами Пьер подмигнул своим товарищам, которые, конечно, поняли этот знак и все сразу, как будто подчиняясь приказу, воскликнули:

– Нет, нет, мы не голодны!

После недолгого молчания девочка откровенно призналась:

– Ну да, вы угадали, я уже давно не ела и с удовольствием отведаю вашего хлеба.

И, решительно протянув руку, она продолжала:

– Дайте мне самый большой кусок. Видите, я вовсе не горда, – и она засмеялась, откусывая своими маленькими белыми зубками большой кусок хлеба, – вы ведь от души угощаете меня, не правда ли?

– О да! Конечно! – прозвучало в ответ.

– Тогда глупо было бы не поесть, потому что я действительно голодна… Но знаете, мне всего этого много, я столько не съем, нет, нет. Вы хотите, чтобы я взяла и земляники? С удовольствием. Посмотрите, какую большую горсть я себе положила. Мне теперь достаточно, спасибо!

– Вы угадали, я уже давно не ела и с удовольствием отведаю вашего хлеба, – откровенно призналась девочка.

– Тогда и мы приступим к завтраку, – скомандовал Пьер.

Оставшийся хлеб разделили; корзинку поставили на самом удобном месте, и она превратилась в мишень для маленьких деревянных палочек, которые в руках ребят то опускались, то поднимались, окрашенные в багровый цвет…

И сколько было веселья!..

Но Пьер почему-то не смеялся. Маленькая девочка заметила, что он, задумчиво глядя на нее, забыл в свою очередь взять землянику.

– Поешь же и ты, – сказала она ему.

– Я ем, ем! – и Пьер машинально протянул свою палочку к корзинке, но ничего не взял.

– О, я знаю, почему ты на меня так смотришь! – вдруг сказала девочка.

– Почему?

– Потому что тебя мучает любопытство, тебе хочется знать, откуда я, как меня зовут и как я сюда попала.

– Верно, – согласился Пьер.

– Боже мой! Я не вижу ничего плохого в таком любопытстве и охотно расскажу вам все. Тем более что вы обещали помочь мне пристроиться, и вам необходимо узнать, кто я, чтобы рассказать, если вас об этом спросят.

– Ну да, конечно!

– Хорошо, но только дайте мне доесть хлеб, – прибавила девочка с шаловливой улыбкой.

И когда она уничтожила корку, хрустевшую на ее зубах, водворилась полная тишина, словно все боялись пропустить хоть одно слово из ее рассказа.

– Мне двенадцать лет, – начала девочка.

– Двенадцать лет! – повторил Пьер, тогда как его товарищи изумленно посмотрели друг на друга, как бы спрашивая: возможно ли это?

– Да, – сказала она, – мне исполнилось двенадцать лет в день святого Иосифа. Я знаю, что слишком мала и худа для моих лет, но это ничего не значит, я гораздо сильнее, чем кажусь на вид.

Девочка выпрямилась и сжала пальцы, как бы стараясь придать большую правдоподобность своим словам.

– Да, пожалуй, – любезно подтвердил Пьер; остальные дети взглядами подтвердили свое согласие.

Она продолжала:

– Меня зовут Мари Клозель.

– Хорошее имя! – заметил Пьер.

– Ты находишь? Тем лучше. Я из Вардье.

– Это далеко?

– Надо идти оттуда полдня, чтобы попасть в город.

– Как и отсюда.

– Да, но с другой стороны.

– Твой отец живет в Вардье? – спросил один из мальчиков.

– Мой отец уже давно умер. Я его совсем не помню.

– Как и мой, – сказал Пьер. – А твоя мать?